“Путь держит Лунная река
Из светлых беззаботных дней...
В ее власти мое счастье,
Куда повернет - я повсюду за ней...”
Я хотела верить, что эта песня тоже стала своеобразной материнской мантрой для моего сына, проводником к моей любви, что она не только оградит сына от плохого, но и принесет ему удачу.
Внезапно Рик, скидывая одеяло, вытянул руку вперед, и я улыбнулась, рассматривая его полураскрытую ладонь в лунном свете. Как и у его отца - длинная и глубокая линия жизни, четко очерченная линия ума, а вот с линией сердца была та же история, что и у Ричарда. Ее на ладони моего сына не существовало. Однако, если раньше я мысленно чертила эту колею на ладони своего мужчины, то теперь понимала - Ричард Барретт, как и его сын, были совершенны в своем холодном рациональном разуме, и я любила их всем сердцем именно такими.
Я вновь посмотрела на сына, который даже во сне сжимал свой жетон на цепочке, и задумалась. В свое время, когда речь зашла о крещении, Барретт запретил крестить ребенка, равно как и вешать на него крестик. Я не была этому удивлена - Разуму и Дьяволу крест был не нужен.
И сейчас, рассматривая жетон, висевший на шее моего сына, я внезапно осознала, что он был не военным атрибутом, а знаком Веры. Этот жетон, с его группой крови и порядковым номером, символизировал веру в себя, в свои возможности, в свою мужскую суть и в Разум.
Верой Ричарда и его сына были не любовь, доброта и всепрощение, как диктовал социум всем без исключения, а холодный Разум, Рационализм, Хладнокровие и Воинственность - готовность не только защищаться, но и атаковать. Ричард и его сын черпали в них силу и руководствовались ими в принятии решений. Именно поэтому Ричарда называли Дьяволом, а Рика, даже в таком маленьком возрасте - сыном Дьявола. Рассматривая точеный профиль Рика, я была счастлива, что сын похож на отца. Это было Знаком, еще одним подтверждением, что все идет правильно. Ричард Барретт был Человеком Будущего, и его сын должен был продолжать Дело Отца и развивать прогресс дальше.
Я, в свою очередь, щедро дарила им свою нежность, любила их безусловно и принимала эти правила Высших Сил, которые, собственно, и были Высшим Разумом - холодным, жестким, безупречно логичным и справедливым. Это и была моя судьба, мое предназначение. Любить Ричарда Барретта - Холодный Разум, Дьявола, Воина - принимать его полностью и безоговорочно и родить сына, такого, как и он сам. Не только родить и любить, но и, чувствуя своего мужчину, воспитать сына так, как хотел того отец.
“Надо и себе такой жетон заказать”, - улыбнулась я, до конца принимая свою судьбу.
Я нежно поцеловала ладонь сына, оставляя в его кулачке отпечаток своей любви, и, поднявшись с колен, вышла из спальни.
На скай-палубе было тихо - Ричард, вероятно, еще работал в своем кабинете, и я, вновь опустившись на колени, посмотрела в звездное небо. Я благодарила родителей за их поддержку и любовь, благодарила Высшие Силы за сына, за то, что он похож на отца, и просила у Них за своих Любимых.
- Спасибо, - тихо прошептала я вверх и, встав на ноги, направилась в спальню.
Сбросив одежду и белье, я распустила немного вьющиеся волосы и подошла к большому зеркалу.
Я прошлась ладонью по своему плоскому животу, мои пальцы наткнулись на след от шрама, и я задумалась, чего мне стоило рождение сына.
Для чего со мной такое случилось? Чтобы я полностью и безоговорочно принадлежала только Ричарду Барретту и сыну. Не только потому что, Ричард меня вытащил. Мне было даровано счастье родить ребенка, плоть от плоти, только от этого мужчины, и в будущем ни от кого более.
Пошла бы я на это, зная о таких последствиях? Конечно бы пошла, не раздумывая ни секунды.
Чувствовала ли я себя неполноценной? Нет. Я не врала Джулии, когда говорила о своих ощущениях. Ричард никогда мне не давал повода почувствовать себя ущербной, и наш секс всегда был полноценным, как и раньше, до рождения сына.
Улыбнувшись, я надела одну из рубашек Ричарда и вышла на палубу.
Мой Демиург-Ноябрь набирал обороты даже в теплой Испании, и я, вдохнув полной грудью морской воздух, улыбнулась - ночь выдалась удивительно звездной. Северный ветер оставлял рябь на темном покрывале Соляриса и играл с моими волосами. Но я его не боялась - напротив, он укутывал меня своей острой прохладой и защищал меня стеной от посторонних. Я подняла взгляд в темную бездну и улыбнулась месяцу, набиравшему силу.
Темная и светлая половины Луны, как две стороны одной монеты. Чем-то мы были похожи. Светлая Ева и темная Лилит. Эти две ипостаси являлись одним целым, так же, как и я.