— Так уж и быть… — и проговаривая все свои изощрённые издёвки прямо мне в губы, пока неспешно надрачивал моей рукой себе член. — Сегодня дам тебе то, что ты так страстно жаждала заполучить ещё с самого первого дня нашего знакомства. Только смотри, моя девочка, не улети раньше времени в спейс, я хочу видеть, как ты будешь кончать, сидя на мне сверху…
Боже, как же я его ненавижу, и как схожу с ума, когда он всё это со мной вытворяет, умудряясь смешивать грубость болезненных ласк с неожиданными проявлениями нежности. Например, как сейчас. Сжав до лёгкой боли вторым кулаком мои волосы под затылком и тем самым заставив меня выгнуться, а потом… о, господи! Потом провёл языком от уголка моих губ вниз к шее. И дальше. Ниже. К яремной впадинке и ключицам, заскользив им ещё ниже, пока не остановился на уже воспалённом соске и не вобрал его полностью в рот.
А я даже не успела сообразить, что он проделывал со мной такое впервые! Впервые ласкал не одними лишь руками и пальцами! Несдержанно ахнула во весь голос, снова выгнувшись от очередной острой вспышки удовольствия, когда он принялся дразнить мне сосок губами, языком и даже прикусывать зубами. Зализывать, засасывать, растирать, воспаляя его ещё сильней до болезненной чувствительности, до сумасшедших вспышек ненормальной похоти, от которой у меня уже плавилось всё тело, а между ног творилось чёрт знает что.
А он всё не останавливался, доводил меня до полного исступления и определённо упиваясь той властью, которую имел сейчас надо мной, проделывая те же изощрённые действия с моим соском. Пока я уже вообще не могла больше ни о чём думать, а только хотеть его. Хотеть, чтобы он меня наконец-то взял, а не сводил с ума греховными ласками.
Но ему оказалось мало и этого. Или же он специально тянул время, то ли пытая, то ли наказывая меня тем, что я сама хотела когда-то получить от него. Вот и получила в избытке, теряя рассудок от всего, что он творил. А уж от того, как он добрался до моей перевозбужденной киски и подавно. Когда стащил с моих бёдер трусики и тоже впервые накрыл ртом и языком все мои воспалённые складочки и клитор, обжигая интимную и слишком чувствительную плоть жарким вакуумом развратного засоса, одновременно и сладкого, и болезненного. Видимо из-за того, что он был частично грубым, я и не кончила сразу же. Зато протяжно простонала, снова выгибаясь и неосознанно подмахивая рту Стаффорда. Вернее его языку, скользящему по моей и без того очень влажной вульве и растирающему клитор такими же развратными ласками, которые он проделывал с моими сосками до этого.
Я ещё, наверное, никогда в жизни так долго до срыва голоса и пересохшего горла не кричала и не молила о пощаде, как этим вечером. И не сходила с ума буквально, находясь практически на грани то ли срыва, то ли запредельного экстаза. Но кончить он мне таким образом не дал, хотя мне и казалось, что ещё чуть-чуть и…
Стаффорд опять надо мной навис, уже припечатывая к кровати весом своего тела, переплетая руки с моими так, чтобы прижать их мёртвой хваткой к постели у моей головы. И снова пронзая мои глаза сминающим взглядом, пока скользил своим разгорячённым торсом по моему животу и груди, а большим твёрдым фаллосом с крупной мошонкой по моей раскрытой под ним киске. И я снова чуть не свихнулась за эти убийственные моменты, от того, что он заставлял меня чувствовать, смешивая сумасшедшее возбуждение с примесью лёгкой сладкой боли.
— А теперь умоляй! Умоляй, чтобы я тебя трахнул, — а уж когда он прохрипел это мне в губы, я и вовсе чуть было не кончила, если бы он не вжался сильнее в мой клитор практически каменным членом, чуть приглушив вышедшую за все рамки разумного похоть. — Ну же! Я жду!
— Прошу… Умоляю!.. — не знаю, как я вообще смогла это произнести, а до этого понять, что он от меня требовал и хотел. И то сделала это не сразу, так как мой голос никак не желал возвращаться.
— О чём… о чём ты меня умоляешь? — и опять в губы опаливающим дыханием или поверхностным ложным поцелуем, от которого у меня едва не поплавилось всё в голове, а киска заныла ещё надрывнее и требовательней. Но только он не давал мне увернуться и самой насесть на его член, прижимаясь им и своим телом ещё сильнее, тем самым обездвиживая меня чуть ли не полностью. — Скажи это полностью! Скажи, что ты хочешь, чтобы я с тобой сделал?