Я перестала понимать значение слов Стаффорда уже где-то после первых его фраз. Как раз тогда, когда он снова ко мне подошёл и снова перегородил собой едва не всё зримое пространство огромной комнаты. После чего меня уже в который раз обдало горячей волной с кратковременным помутнением рассудка и потянуло сжать со всей дури кулачки, чтобы хоть как-то заглушить усилившееся в ладонях покалывание.
— Так уж и быть… — казалось, он не просто заглянул в мои глаза, а это меня окунуло головой в чёрную синеву его губительных очей, из которой даже при всём своём желании едва ли теперь всплывёшь и спасёшься. — Сегодня я побуду немного джентльменом, раз уж ты не в состоянии даже на ногах твёрдо стоять. Развернись ко мне спиной. Можешь даже упереться ладонями о стекло. С утра горничная его протрёт.
Зачем он сказал про горничную, я тоже так и не пойму. К тому же я не сразу вникну в его приказ повернуться к нему спиной. Скорее, это сделаю на подсознательных импульсах, чем на осознанных, как и прижмусь интуитивно ладонями к толстому стеклу, как только пол подо мной снова дрогнет, а перед глазами откроется бескрайняя панорама предночного Сан-Франциско. Но я при этом всё равно буду цепляться мысленно и физически за близость Стаффорда, стоявшего за моей спиной. За его голос, за исходящее от него тепло… За его руки, которые без какого-либо смущения и очень даже уверенно коснутся моих волос и лопаток, отводя мне за плечо мешающие пряди, и заставляя меня раз за разом вздрагивать при каждом мягком соприкосновении его пальцев и моей кожи.
А когда он начнёт расстегивать молнию на платье, я и вовсе перестану дышать, невольно вспоминая, как он впервые меня трогал и ласкал, и как… мне тогда это нравилось. И сейчас тоже… Наверное, виною всему был выпитый мною коньяк, так скоро ударивший в голову и разлившийся по телу быстро расслабляющим жаром. Но без близости Рейнальда данный эффект едва ли был настолько убийственным. Как и без голоса мужчины и всего того, что он со мной делал.
Платье дополнительной лаской соскользнуло по моему телу и ногам, бесшумно осев где-то внизу, вынудив меня снова вздрогнуть и чаще задышать. Особенно когда до разгорячённой кожи доберётся прохлада воздуха, которой тянуло от холодного стекла и особенно когда мужские пальцы без какого-либо усилия расправятся с замком моего лифчика, оголив меня вскоре до таза.
— Повернись ко мне снова лицом… — а чуть охрипший голос Стаффорда царапнёт по нервам и слуху обжигающей вибрацией беспрекословной команды прямо над моим затылком. И даже заденет ноющим томлением между ног, раздражая внутренние стенки лона, будто настойчивым проникновением бестелесных пальцев или чего-то более упругого.
Конечно, я развернусь, пусть и не сразу, и едва дыша. Скорее рвано и через раз. И глухо ахну или вскрикну. Потому что не сразу пойму, что со мной делают или сделали, поначалу решив, что я куда-то падаю. А на деле, Стаффорд поднимет мне руки над головой и прижмёт запястья одной лишь своей ладонью к стеклу, тем самым заставив и меня прислониться затылком и лопатками к холодной поверхности окна.
— Вот так и стой. Пока не скажу поменять позу или сделать что-то конкретное.
Глава 12
— Избавиться от последствий стресса быстрым способом, как правило, весьма проблематично. Но решаемо. Было бы желание и нужный настрой. Но тебе, как я думаю, хочется этого, как никогда ещё не хотелось до этого, да, девочка? Да и притворяться теперь уже не нужно в своих чувствах. Особенно, когда их можно читать прямо по глазам…
Это и вправду походило на какой-то магический ритуал с будоражащими заклинаниями от самого Стаффорда, с его звучным и проникающим в святая святых голосом и, конечно же, обращённым на меня (точнее даже в меня) взглядом. Пристальным, цепким, подминающим… От которого перехватывало дух с такой же силой, как и от его прикосновений. Как и от его пальцев второй руки, которыми он теперь скользил по моей шее такой же сводящей с ума лаской, какими он меня изводил в своём доме в Юкайе. Так же неспеша, дразнящими мазками или интимными узорами, от которых моя кожа тут же начинала неметь и ныть, посылая жгучие разряды острой похоти к низу живота, в тут же надрывно запульсировавший клитор и в другие скрытые глубины резко проснувшегося естества. Тем более, когда чужие пальцы добрались до моей груди и задержались на торчащих, подобно пикам, от возбуждения, затвердевших сосках.