— Да, папа! Я постараюсь это сделать. Но и ты, пожалуйста, не подведи меня, когда будешь говорить с Биллом.
Глава 25
Предполагал ли я заранее, как себя поведёт Карлайл и что будет говорить нам с отцом, когда его найдут с остальными сообщниками и проведут воспитательные беседы с каждым по отдельности? Само собой. Так как и мне нужно было подготовиться к определённому повороту событий и заодно успеть определиться со своими дальнейшими действиями. Поскольку я уже понял из разговора с отцом, что надеяться на его помощь не стоит.
Он, конечно, что-нибудь обязательно предпримет. Но, боюсь, всё, что он постарается сделать в данной ситуации — так это замять возможный скандал на корню и выбрать самую приемлемую для себя позицию. Элеонора Андервуд мало его интересовала, в отличие от давнего желания породниться с ещё одной родовой ветвью Карлайлов.
В любом случае, расклад пока что был неутешительным. Да и Уильям едва ли захочет так быстро сдаваться, если вспомнить, на что он в действительности был готов, лишь бы добиться своего.
— Я-я… Честно говоря, мне нечего сказать по этому поводу, дядя Алистер… Рей, наверное, уже всё вам рассказал. Так что не думаю, что моя версия будет чем-то отличаться от его рассказа.
В каком-то смысле, я предвидел от Билла даже это, наивно понадеявшись, что он всё-таки не станет раскручивать данную историю дальше и переключится на что-то (или кого-то) другое. По крайней мере, это стало бы наилучшим выходом для всех. Только, увы.
Я должен был догадаться по поведению Карлайла, что он ни черта не собирался оставлять, забывать и идти на попятную. Поэтому и выбрал данную тактику. Прикинулся раскаивающимся грешником, демонстрируя публике своё подавленное состояние и со страдальческим видом потрёпанного тяжёлой жизнью уличного пса прижимая к своей подбитой челюсти собранные кем-то из слуг в салфетку кубики льда. Правда, по виду он едва ли успел протрезветь хотя бы наполовину от прежнего состояния. Но, видимо, данная проблема ему нисколько не мешала. Он прекрасно справлялся с выбранной для себя ролью и абсолютно не путался в собственных показаниях.
— То есть, ты признаёшься в том, что чуть было, где-то более получаса назад, вы едва не изнасиловали приглашённую в этот дом студентку в южной части сада? Практически… в пятнадцати ярдах от проводимого здесь вечера? Можно сказать, прямо у всех под боком?
Слава богу, хотя бы отец повёл себя так, как и должен себя вести истинный хозяин дома, с соответствующей строгостью к главным виновникам произошедшего.
— Простите, дядя Алистер! Я… я реально не знаю, что говорить. Всё произошло так быстро… Мы явно перепили и не ведали что творили. Это какое-то жуткое помутнение рассудка, с которым никто из нас так и не смог справиться. Вначале алкоголь, потом эта грёбаная похоть с неконтролируемой вседозволенностью… Я вёл себя как последний критин! Будто это был вовсе и не я, а кто-то другой… вроде мистера Хайда…
— Мистера Хайда? Серьёзно? — я иронично хохотнул, но с места так и не сдвинулся, стоя у одного из книжных шкафов кабинета со скрещёнными на груди руками и наблюдая, как в другом конце комнаты, на одном из кресел в зоне отдыха сидит едва не рыдающий Уильям Карлайл. — По ходу, твоему мистеру Хайду позавидует даже литературный. Твоему, в отличие от книжного, чтобы вылезти на свет, не нужно никаких специальных чудо эликсиров.
— Рей, пожалуйста. Пусть он сам за себя говорит и объясняет случившееся, как умеет.
— Не надо, дядя Алистер. Рей тысячу раз прав. Моему поступку нет оправдания. Такие вещи нельзя прощать и уж тем более искать им какое-то логическое объяснение. Да, мы это сделали! Вот только самое худшее во всей этой истории — её нельзя отмотать назад и переписать по-новому. Вы и представить себе не можете, как я хреново теперь себя ощущаю. Да и все остальные, скорее всего, тоже.
— Что-то я не заметил в тебе подобных чувств, когда ты убегал с места преступления и грозился довести начатое до конца, как только подвернётся подходящий случай. Это в какой же из последующих моментов тебя вдруг, ни с того, ни с сего, накрыло столь душераздирающим раскаяньем?
— Зря ты так, Рей.
Этому засранцу даже хватило наглости посмотреть на меня своим страдальческим взглядом, из-за чего меня едва не передёрнуло буквально. Пришлось ещё сильнее напрячь руки и плотнее сжать челюсти, чтобы, не дай бог, не сорваться с места и не отлупить эту мразь уже по-настоящему.