За что ты так поступил со мной? За мою верность тебе? Утаил, солгал, присвоил. Не посчитал нужным дать мне право выбора.
Быть с тобой или не быть.
Сжимаю руку. На безымянном — кольцо. Тебе мало тела, ты хотел души. Решил вместо болючей правды подарить сладкую ложь.
— Детка…
Голос мамы доносится издалека. Вода давно остыла. Тогда она подлила кипятка, как подлила масло в огонь наших с Эмином отношений.
— Он умолчал. Думал, никогда не узнаю. А когда узнаю — никуда не денусь… Так торопился уложить меня в кровать. Мама, он жесток.
Ловлю взгляд любимых глаз. Она с грустью скользит по моему добровольно измученному телу. Помогает намылить спину.
— Я отдала ему себя. А он поступил подло.
Сжимаю челюсти. Так сильно, что едва зубы не крошатся.
— Что же ты наделала, Диана? — с горечью шепчет она.
— Мама, я не знала, — глаза наполняются предательскими слезами, — не знала!
— Тише, детка… Это я виновата. Хотела уберечь тебя от правды, но только хуже сделала.
Вот почему они с отцом все скрывали от меня. Теперь я знаю все, только перед этим ошибок кучу наделала.
— Эмин обещал помочь нам, мама. Он вытащил меня из лап насильников в Сибири. Подарил новую жизнь, новое имя. Стал для меня маяком — куда он смотрит, туда и я. Никого не осталось, кроме него. Все убить хотели, а он… спасти.
Мама слушала меня с ужасом в глазах.
— Спас, а потом пистолет к голове приставил. Наверное, считал меня сестрой своей. Если ему не достанусь, так никому не достанусь. Говорил, что не будет смотреть на мое счастье с другим. Теперь на места все становится.
И в то же время я видела, что мама все это давно пережила. Все то же самое пережила. С Анархистом. С его отцом-подонком. Своим отцом никогда его не назову.
— Ты пережила ад, детка…
— Нет, мама. Ад ждет впереди. Когда Эмин приедет.
Мама напряженно молчит. Воду горячую подливает только да пены добавляет. Чтобы тело пахло приятнее и не выглядело таким ужасным после ласк Эмина.
— Ну, хватит… Детка, мы выберемся.
— Никто нам не поможет, мама. Ты в руках Анархиста. а я в руках… его сына. Пусть не родного, но не менее жестокого. Они так похожи, мама. Теперь я знаю правду и вижу, как сильно они похожи. Это… пугает.
— Послушай, детка Ди.
Мама ласково касается моего лба. Убирает влажные пряди. Приносит шампунь с полки, мочит волосы.
«Детка Ди», — мама любила называть меня так.
Я улыбаюсь. С горечью.
— Возможно, он свернет с дороги. И не станет таким, как его отец.
— Нет!
Я скидываю руку мамы. Она отшатывается от меня. На волосах шумно трескается шампунь.
— А возможно другое! Возможно, в один момент я забеременею, а Эмин превратится в монстра. Ревность перестанет ведать границ, а пощечины сменит что посильнее. Я сбегу, позвоню ему с перрона вокзала. И он мне ответит… А я солгу ему, мама, что сделала аборт. А он возненавидит меня. Всю жизнь будет гнаться. Так ведь было у вас, мама?
Анна молчала.
— И вот я выйду замуж за хорошего мужчину, который примет меня с чужим ребенком, а затем все двадцать лет мы будем бежать! Бежать от монстра, чтобы однажды он убил хорошего мужчину, забрал меня в свою золотую клетку, а ребенком нашим своим распоряжался как товаром! Так сейчас происходит, мама?! Так?!
Я захлебываюсь слезами.
Тело пробивает крупная дрожь, а всхлипы превращаются в рыдания.
Мама не знает, как подступиться. Ее глаза полны отчаяния, а мои — слез.
— Лучше бы я в Москву ехала! Лучше бы Басманову досталась!
— Не говори так. Ты не знаешь Басмановых. Это сыновья Эльдара, двоюродного брата Булата. Твоего дяди получается. Вероятно, он захотел тебя в жены для своего приемного сына Давида.
Я позволяю маме подойти. Она наклоняет мою голову назад и осторожно смывает шампунь с волос. Бережно вытирает волосы белым полотенцем, наносит бальзам. Мама до сих пор любила ухаживать за мной.
— Может, все к лучшему. Если бы не Эмин и не эти… следы, — мама запинается, — Булат выдал бы тебя замуж за Давида. В Москве бы безвозвратно осталась.
— Мама, ты обо мне как о товаре говоришь.
— Детка, я живу в этом мире много лет. Я привыкла. Знаешь, Диана, в нашем с тобой случае остается выбирать лучшее из зол. Эмина ты уже знаешь, а вот Давида — нет. Поверь, Басмановы совсем безбашенные. Что они творят в Москве… ты бы только знала. Первый сын Эльдара — Рустам, о нем ходят жуткие слухи. Говорят, сестру его обесчестили. Полюбила Карина мальчишку, так Рустам убил его. А сестру этого мальчишки он себе забрал, как трофей. Кровь за кровь.
— А в Волгограде об Эмине ходят слухи. Есть разница, мама?