Вероятно, потому что здесь жил Анархист, от которого мы бежали.
— Куда мы теперь? — осторожно спрашиваю.
— В мой дом.
Краткость — сестра таланта.
Я не перечу. Все равно увезет.
Не добровольно, так силой.
Батальонная 13. Я сумела разглядеть табличку с адресом. А затем Эмин вывел меня из машины. На часах одиннадцать вечера, было темно. Эмин подогнал машину к самому подъезду.
— Пошли, — крепко берет за руку.
Я с волнением оглядываю двор. Темнота, тишина. Только Эмин и я.
И лифт, в котором он стоит очень близко ко мне. И тяжело дышит, над чем-то раздумывая.
В квартире я, не думая, подхожу к окну. Рядом с окнами чувствуется свобода, но тринадцатый этаж пугает своей высотой.
— Здесь три комнаты. Это мой дом, и здесь тебе ничего не угрожает. Вид открывается на визитные карточки города: колесо обозрения, Волгоградский мост, монумент, стадион «Волгоград Арена» — все в твоем распоряжении. Смотри, любуйся.
Я шумно выдыхаю. Вид на мост обескураживал, а холодная река — темная, глубокая, страшная — пугала до дрожи.
Она такая же таинственная, как теперь моя жизнь.
Однако, ни монумент «Родина-мать зовёт!», ни колесо обозрения не радовали глаз. Все было чужим. Опасным. Страшным.
Как и сам Эмин.
— Я не хочу здесь жить… — отчаянно шепчу, упираясь в толстое остекление балкона.
— Придется.
Его голос за спиной лишает рассудка. Я подскакиваю на месте, разворачиваюсь и тут же упираюсь в его грудь.
Сильная. Твердая. Стальная грудь.
Мне никогда не справиться с ним, если он захочет получить меня. И мамы рядом больше не будет.
Руки Эмина причиняют боль — они впиваются в мой подбородок, задирая голову. Заставляют смотреть в его серые бездушные глаза.
— Я только поцелую.
— Что? Нет…
Я в ужасе распахиваю глаза.
И упираюсь в его грудь прежде, чем чувствую тепло на своих губах.
Не хочу.
Не хочу принадлежать этому мужчине. Он опасный. Его нельзя целовать.
— Больно не будет.
Эмин выдыхает мне в губы, сковывая руками талию.
Обездвиживая.
Лишая надежду на все хорошее.
Миллиметр за миллиметром забирая мое тело. Кусая губы.
— Я только поцелую…
Он повторяет это словно заведенный. Будто хочет убедить в этом самого себя. Чтобы не сорвало крышу.
— Пожалуйста… Эмин. Отпусти.
Уворачиваться становится все сложнее. Его напор пугает. Мой жалкий писк ничего по сравнению с его силой.
Его язык проходится по моей нижней губе. Делает укус. Раздается тяжелый вздох.
В моих глазах стоят слезы. Вот и твой первый поцелуй, Диана.
— Эмин!
Изо всех сил толкаю его в грудь. Отшатываюсь к концу балкона, из которого открывается панорамный вид на темную страшную реку.
Его взгляд не предвещает ничего хорошего.
— Не приближайся ко мне!
Голос подводит меня дрожью. Эмин жестоко усмехается. Чувствует мой страх, как зверь, что загнал свою добычу.
— И кто меня остановит, Диана?
— Я бы не хотела, чтобы тебя пришлось останавливать. Ты ведь не для этого привез меня сюда.
Тихо, но веско. Правдиво, но тонко.
Эмин меняется в лице. Становится задумчивым.
— А, по-моему, тебе вполне понравилось со мной целоваться.
В ту же секунду в квартире раздается звонок. Гости?
Только гости не приходят на ночь глядя. И Эмин это понимает. Улыбка с его лица пропадает. Все его тело напрягается, и сам он вытягивается в полный рост, словно готов вот-вот ринуться в бой.
— Сиди в комнате и не высовывайся, — велит он.
Размашистыми шагами Эмин уходит, плотно закрывая за собой дверь в спальню. Я оглядываюсь. Сердце стучит так сильно, будто норовит выпрыгнуть.
Он считает, что мне понравился его наглый варварский поцелуй.
Касаюсь губ. Кожа до сих пор горит огнем от его грубости…
За дверью раздаются голоса. Грубые, с басом. Они приближаются.
А еще Эмин ругается — впервые я услышала мат из его уст.
— Покажи мне ее. Я хочу увидеть ту, из-за которой ты на неделю застрял в Сибири.
— Ты не перепутал? Ты с кем тягаешься, черт ты собачий?!
Сердце ухнуло. С силой раздвинув тяжелую дверцу шкафа, я забралась внутрь. Здесь была одежда. Женская одежда. И шкаф был просто огромный благодаря высоким потолкам.
Я услышала, как дверь распахнулась. Резко. Ударившись об стену, она едва не слетела с петель.
— Ты пошел против Анархиста. Шах, ты безумец. Сумасшедший. Ты угодил в ловушку собственных амбиций.
— Рот закрой, — угрожающий рык.
— Так-так-так… и где наша девочка?
— Ты же понимаешь, что я тебе ноги оторву за шаги по моей квартире? — угроза, не иначе.