Чувствую себя дурой. Зачем полезла в бутылку? Надо было просто покаяться для виду, подписать приказ об увольнении и уходить восвояси.
Но если бы всё было так просто.
— Вы меня подставили, — используя последние крохи смелости, говорю я. — А что, если один из учредителей потом приедет ко мне домой и будет требовать документы? Что я ему скажу?
— Ну, наверное, то же самое, что и мне, — сухо отвечает директор. — Что ничего не брала.
— И вы думаете, мне поверят?
— Это уже от тебя зависит. Брала, не брала, кому отдала. Я ничего об этом не знаю. Просто увольняю провинившегося сотрудника. Документы пропали? Пропали. Ответственность была твоя? Твоя. Всё, — Равиль разводит короткими руками. — Финита ле комедия.
— Ля, — почти машинально брякаю я.
— Что?
— Ля комедия. Так будет правильно.
— Ты меня ещё и поправляешь, — вздохнув, качает головой директор. — Совсем страх потеряла. Неужто тебе не нужна эта работа?
Сжимаю лежащие на коленях влажные ладони в кулаки. Нужна. Ещё как нужна. Я понятия не имею, где смогу найти оклад лучше, чем в «Тайгер групп». Простым делопроизводителям нигде столько не платят.
А здесь ещё и медицинская страховка, включая стоматологию, и бесплатный абонемент на фитнес, и корпоративы на базе отдыха раз в полгода. Жаль от всего этого отказываться.
Тем более, если негодяй Равиль уволит меня по статье, найти новую должность будет крайне тяжело.
Куда мне потом податься? Кассиршей в супермаркет? Не такой судьбы я хотела…
Да дело вовсе и не в этом. Дело в том, что у меня кредит, доставшийся от бывшего мужа-предателя, и больная собака.
Для кого-то, может, и смешно, но Зефирка живёт со мной уже двенадцать лет. Единственное существо, которое я люблю всем сердцем.
— Ты мало того что не уследила за важнейшими бумагами, — давящим тоном говорит директор, — так ещё и дерзишь. Может, выгнать тебя с позором? Раструбить по всей деловой среде о твоих косяках. Поверь, после этого работу в нормальной компании ты не найдёшь.
Молчу, не зная, что ответить. Комок в горле становится тяжелее, слёзы щиплют глаза.
Он что, мысли читает? Ещё и жути нагоняет, сволочь! Ладно просто увольнение, но если Равиль испортит мне репутацию, это точно конец карьеры. Которая едва начаться успела, мне всего двадцать четыре.
— И учредителям тебя сдам. Пускай они правда приедут к тебе домой и будут выяснять, где документы. А они, если не знаешь, люди крайне серьёзные. Полиция от них не защитит.
Вот теперь становится по-настоящему страшно. Сердце бахает у самого горла, желудок сжимается в комок. Меня бросает сначала в жар, а потом в холод.
Коротышка директор, хоть и притворяется крутым, на опасного мужчину не тянет. А вот учредители, насколько я слышала, действительно грозные господа. Крутятся в высших кругах Москвы, с такими шутки плохи.
— Хотя знаешь, Анечка, — Равиль откидывается на спинку своего гигантского кресла. — Возможно, я мог бы прикрыть тебя от учредителей. И может быть — может быть! — даже оставить на работе.
Взгляд директора, как липкие пальцы, скользит от моего лица вниз по шее и заползает под вырез блузки. Серые глаза похотливо блестят. Равиль ослабляет галстук и медленно поднимает взгляд.
О боже…
Меня прошибает холодный пот.
Неужели он хочет именно того, о чём я подумала?!
Глава 2
Невольно вжимаюсь в спинку стула. Стискиваю колени, хотя и так сидела со сведёнными ногами. В голове пойманной птицей бьётся мысль: он что, предлагает мне секс? За возможность остаться на работе?
Да ни за что! Нет, нет и нет!
Жалею, что надела сегодня свою лучшую блузку и модную юбку. И накрасилась ярче обычного. А всё потому, что в отделе у знакомой день рождения. Даже каблуки надела выше обычного, семисантиметровые шпильки на стильных бежевых туфельках.
Молчание затягивается. Равиль смотрит на меня сверху вниз. Уже не стесняясь, облапывает взглядом. Разве что не облизывается. Почему-то мне кажется, что у него стоит.
— Что вы имеете в виду? — выдавливаю я.
— Взаимовыгодный обмен, — моментально отвечает директор, будто заранее знал, что я спрошу.
Он ставит локти на столешницу.
— Ты девочка молодая, чашечные весы никогда не видела, — уверенно сообщает. — Знаешь, как у Фетиды.
«Богиня правосудия — Фемида», — думаю я. Но поправлять Равиля точно сейчас не хочется. Я слишком шокирована.
Такое чувство, будто это происходит не со мной. Словно кошмарный сон.
— На разные чаши кладут разные грузы и смотрят. Какая чаша опустится ниже, тот груз тяжелее, — поднимая и опуская ладони, объясняет Равиль. — Понимаешь?