Разбить звезду было трудно. Труднее, чем должно было быть, и Яз действительно подумала, что, возможно, она также сломала что-то в своей голове к тому времени, когда звезда, наконец, сдалась и распалась на дюжину частей, каждая из которых была идеальной сферой. Они сгорят быстрее, чем большая звезда, но другие смогут вынести их присутствие.
Наклонившись навстречу ветру, она вернулась к своим друзьям и скормила поток звезд в горшок, зажигая его сигилы и нагнетая тепло в беспокойный воздух.
Яз спала урывками и встала с бледным рассветом более измученной, чем когда она легла. Ее голова все еще болела от усилий разбить звезду в ночи. Эррис без лишних разговоров погрузил Турина в сани. То, что Турин даже не протестовал, напугало Яз больше, чем черный синяк на лбу Турина или безжизненное шлепанье его ног, когда Эррис нес его по льду.
Яз сняла звезды с саней, чтобы Турин мог поехать на них, и оставила их на расстоянии; плавающий хвост, волочащийся по ветру.
Зокс задал медленный, но неумолимый темп. По мере того как проходили мили, лед становился странным образом вытянутым в длинные линии, пересекавшие их путь, как торосы длиной в тысячи футов. Это делало движение трудным, и несколько раз Зокс цеплялся и напрягался, чтобы протащить сани через особенно сложную линию.
Изнеможение и одиночество окутали Яз, и она снова отступила в узкую вселенную, где один шаг следовал за другим, и все они заполняли мир. Она стала глуха к ветру, слепа к прохождению солнца и сосредоточилась только на марше. Сосредоточилась только на марше и ни на чем другом. Она чувствовала себя на грани обморока, но раз за разом отказывалась, раз за разом поднимала сапог, двигала его вперед, перенося свой вес. Марширующая песня Икта грохотала в глубине ее сознания, снова и снова. Лед не побьет ее. Ветер не побьет ее. Она была Икта. Это то, для чего она была рождена.
Она была Икта. Сделай следующий шаг. И следующий. И следующий. Икта.
— Яз? — Голос доносился откуда-то издалека. — Яз?
— А? — Она моргнула, не уверенная, идет ли она или остановилась. — Сейчас закат... Нам нужно укрытие... — прохрипела она пересохшим горлом.
— Это не закат, Яз. — Перед ней стоял Эррис. Он взял ее за плечи. — Уже рассвело.
— Мы шли всю ночь? — Она моргнула, чувствуя, как лед трескается в уголках ее глаз.
— Весь день, всю ночь, весь следующий день, всю следующую ночь, — мягко сказал Эррис. — Пора ложиться.
Яз кашлянула. Она чувствовала себя разбитой:
— Икта умирают на ногах.
Эррис наклонил голову, ослабил хватку, и мгновение спустя ее плавно подняли над его плечом.
— Я не могу! — запротестовала она. — Остальные!
— Я помогал Зоксу тащить остальных больше двух ночей и дня. — Голос Эрриса звучал раздраженно, когда он нес ее обратно к саням. Он положил ее рядом с фигурой, так закутанной в мех, что она не могла сказать, была ли это Майя, Турин или Куина. Эррис выпрямился, стряхивая лед с коротких, тугих завитков волос. — Истинная правда. Икта — другая порода.
— Ты не можешь тащить нас всех, — Яз попыталась встать.
— Могу и буду. — Эррис вернулся к поводьям. Но он выглядел усталым. Яз никогда не видела его усталым. — Однако дела идут все хуже и хуже. Как будто твоя игла выбрала абсолютно худшее направление. Каждый торос преграждает нам путь.
Яз ничего не ответила. Она не верила ни в иглу Стержень-корня, ни в ее направление. Но ни одно направление, казалось, не давало никакой надежды. Это была свобода льда. Свобода выбрать любой путь и умереть в любом месте, зная, что никто из них не может предложить ничего большего, чем холодная смерть.
— Пусть звезды следуют за нами, — сказал Эррис. — Они нам понадобятся.
Яз не была уверена, что это правда, но каким-то образом все семь больших звезд оставались привязанными к ее воле, даже в глубине ее борьбы. Она укрепила эту связь и легла на спину со своими друзьями, единственная из них не потерявшая сознания. Над головой белое небо без эмоций наблюдало за ними, ожидая, когда они умрут.
Яз не помнила, как заснула. Холод — скрытный ассасин. В конце концов, ты никогда не увидишь, как это происходит.
— Просыпайся, Яз! — Ее трясла чья-то рука. — Просыпайся.
Яз попыталась оттолкнуть руку. Часть ее думала, что это мать поднимает ее для очередного дневного марша к Яме Пропавших. Голос не был похож на голос матери... но кто бы это ни был, ей больше не хотелось идти. Снаружи было холодно, и ее меха были... менее холодными.
— Яз, тебе нужно посмотреть. Я не могу сделать это в одиночку. Я не знаю, как это сделать. — Сильные руки мягко, но твердо подняли ее на холодный ветер.