Эррис вырос позади девушки, стоя на поверхности ворот. Она, казалось, не видела его и не проявляла никакого интереса к Яз или двум другим на полу, но он все равно осторожно приблизился.
— Нина? — Малиайя чуть не всхлипнула, дико озираясь по сторонам. — Где ты? — Она начала неуверенно поворачиваться, а затем без предупреждения рухнула бескостной кучей.
Яз встала на четвереньки, хватая ртом воздух. Девушка вогнала пятку в центр ее туловища и каким-то образом лишила ее воздуха. Казалось немыслимым, что Малиайя была так близка к смерти и в то же время так смертельно опасна. Но, протащив ее через ворота, Яз связал их так крепко, что они почти разделяли сердцебиение — она знала, что, несмотря на все произошедшее, незнакомка цеплялась за жизнь кончиками пальцев.
— Как... как она может так драться? — Турин медленно поднялся, потирая шею и морщась.
— Она такая маленькая... — Куина, прихрамывая, подошла поближе. Яз подумала, что Малиайя не намного моложе Куины, возможно, четырнадцать, но она была ближе к росту Майи.
Яз опустилась на колени рядом с девушкой и начала снимать с нее перчатки. Как и ее длинное пальто, они были слишком тонкими, слишком непрочными. Они напомнили то, что носил Эррис в мирах памяти, где впервые гулял с ней.
Куина присела, чтобы помочь. Единственная — помимо Яз — член лед-племени в группе, она точно знала, что нужно делать. Они проверили конечности Малиайи. Ее очень темная кожа затрудняла определение причиненного ущерба, но все было плохо. Обе руки и обе ноги были сильно обморожены, но ее правая рука, та, которой она не пользовалась во время боя, определенно была самой худшей, пальцы были твердыми и неподвижными, кровь внутри превратилась в красный лед. Яз и Куина обменялись мрачными взглядами. Они держали ледяные пальцы между ладонями и вдыхали в них тепло, но обе знали, что уже слишком поздно.
35
Турин
Покидая пещеры Сломанных в поисках Яз, Турин не имел ни малейшего представления о том, что он найдет в землях наверху. За эти годы, пока он рос среди своего народа, он построил в своем сознании модель невидимого мира, построенную из кусочков, которыми его снабдила жизнь. Не в силах найти смысл в историях, которые каждые четыре года приводили их владельцев в Яму Пропавших, он построил небо слишком маленьким, ветер слишком мягким, лед слишком узким. Когда же он обнаружил в себе неожиданную силу полета и родился во второй раз, в реальности, которая выковала Яз, он обнаружил, как велика пропасть между его скудными фантазиями и яростным белым простором, на котором жила она.
С того дня, когда тьма выплюнула его на ветер, Турину довелось поучаствовать во многих приключениях, о которых он и не мечтал. Но сейчас, сидя на массивном черном стуле и слушая разговор двух мертвецов, он подумал, что, возможно, достиг вершины всей этой странности. Один из мертвецов родился до племен и их рассказов, так давно, что лед еще не пришел, чтобы похоронить город, а другой был так стар, что он считал первого всего лишь ребенком, а его тысячелетний опыт — мгновением ока. Один построил тело из металла, досок и других вещей, для которых у Турина не было названия, и сделал его так искусно, что без своей лед-работы Турин поверил бы, что оно настоящее. Другой носил тело света, которого не могли коснуться ни ветер, ни холод, ни клинок врага.
— Я прилетел с флотом марджалов, — говорил Стержень-корень. — Но я проделал долгий путь, прежде чем достиг их союза, и тогда тот был еще в зачаточном состоянии. Когда ты путешествуешь на такие расстояния с такой скоростью, время ползет, и Вселенная стареет гораздо быстрее, чем ты. — Он пожал плечами. — В конце концов у тебя кончаются звезды. — Он махнул рукой на черный купол над ними, и появились багровые небеса, разбрызганные по нему, словно это было ночное небо, а не непроницаемый ярд темноты, не пропускающий эйдолона и любых других приспешников Сеуса, которые могли бы уничтожить их. — С другой стороны, если ты остаешься на месте, у тебя кончаются миры.
— Но ты такой же, как я, — настаивал Эррис. — Человек, втянутый в машину и реализованный внутри нее в другой форме?
Красноречивые руки Стержень-корня изобразили «может быть», прежде чем он произнес свой ответ:
— Есть разница. Я — эхо. Я существовал в то же время, когда жил и дышал Элиас Стержень-корень. Сеть создала меня как копию, основанную на наблюдениях. Многих наблюдениях. Но все же это внешний процесс. Вполне возможно, что «настоящий» Стержень-корень все еще живет и дышит. У него было не слишком много количество лет, но механика вселенной означает, что, если у тебя есть достаточно быстрый корабль, ты можешь потратить эти годы так, как захочешь. Все сразу в течение целого столетия или, может быть, минуту в тысячелетие, чтобы можно провести свое старческое слабоумие здесь, с нами, лицом к лицу с галактикой умирающих звезд.