Мгновенно озеро очистилось, и они увидели звезду, висящую в воздухе перед воротами внизу, освещая пыльную комнату, идентичную многим из тех, в которых Турин охотился с мусорщиками Сломанных в Весте.
Малиайя бросила на Яз острый взгляд и задала какой-то вопрос.
— Это поможет тебе поправиться, — ответила Яз.
В комнате за воротами звезда теперь горела другим оттенком, воздух над ней мерцал от жара. Турин вздрогнул. Сломанные знали об исцелении больше, чем лед-племена, но это никогда не было специальностью Турина. Эррис, вероятно, знал больше, чем все они, но у него так давно не было тела из плоти и крови, что Турину спросил себя, как много он помнит об их грязной реальности. В тот момент, когда они войдут в ворота, Малиайя потеряет руку, и все остальные должны будут сохранить ей жизнь. Эррис взял иголку и нитку из шкур Яз. Несколько минут назад он подержал нить близко к звезде, говоря о необходимости убивать крошечных существ, которые вызывают инфекцию. Турину было интересно, имел ли он в виду духов, подобных тем, что были в порче. Конечно, звезда могла прогнать их.
— Давай это сделаем! — Голос Куины звучал нервно, и, несмотря на свою настойчивость, она не двинулась вперед.
Эррис вздохнул и шагнул вперед, упав в ворота. Во внезапном, дезориентирующем изменении перспективы ворота представили изображение его спины, когда он выходил из вертикального двойника в городе. Казалось, он стоял на вертикальной стене и смотрел на них. Он протянул руку и взял звезду в обернутую шкурами ладонь. Шкуры тут же задымились.
— Давай! — Яз схватила Малиайю за руку и попыталась потащить вперед.
Словно почувствовав их общий страх, Малиайя покачала головой и отстранилась. Турин, уже испытывавший брезгливость по поводу всего этого, вздохнул еще глубже, чем Эррис, и потянулся со своей лед-работой. Девушка уже показала, насколько опасной она может быть. Яз и Куина попытались протащить Малиайю через ворота, но он схватил ее за руку и швырнул вперед. Она издала отчаянный вопль, и ворота забрали ее.
Яз и Куина прыгнули вслед за Малиайей. Турин, которому не нравилась ожидавшая его сцена, бросил на Стержень-корня последний взгляд и с удивлением увидел, что тот пытается вцепиться в башню, явно напуганный и кричащий, но не издающий ни звука, когда черная поверхность поглотила его. Мгновение спустя он исчез. Турин повернулся к вратам и обнаружил, что они вернулись в свою первоначальную темноту, напоминая не что иное, как маслянистую лужу.
— О, черт возьми... — И, не давая себе времени передумать, Турин прыгнул во врата.
Крик. Он ожидал крика, но этот не был похож на крик ребенка. Он тоже ожидал темноты, но эта темнота казалась другой. Она казалась... больше... чем любая тьма, которую Турин испытал за всю свою жизнь, проведенную в пещерах Сломанных и подземном городе Пропавших.
Турин слепо потянулся своим шестым чувством, нащупывая остальных. Он ничего не нашел. Даже себя.
— Яз? — крикнул он. — Яз?
Крики перешли в прерывистое хныканье, и где-то вдалеке свет, который был шепотом, превратился в зев солнца, пробивающегося через горизонт. Не то солнце, которое Тюрин впервые увидел менее двух месяцев назад, а более маленькое, более белое и более горячее солнце, которое окрасило восточную тьму в жемчужный цвет и послало розовые пальцы по небу.
— Яз! — Она лежала рядом на каменистом склоне, свернувшись калачиком и всхлипывая. Крик принадлежал ей.
Турин добрался до нее в шесть шагов.
— Яз? Что случилось? — Его чувство воды подсказывало ему, что ее там нет, но его руки говорили об обратном.
— Малиайя, — выдохнула Яз. Она подняла на него заплаканное лицо. — Я тоже это почувствовала. — Одна рука сжимала запястье другой.
— Вы выковали связь. — Стержень-корень направился к ним по светлеющему горному склону. — Вы разделите больше, чем просто боль, если не научитесь лучше контролировать ее. — Он больше не был сотворен из света, но был там, во плоти, мягкий ветер трепал развевающиеся каштановые волосы, его темные глаза метались туда-сюда, такие же беспокойные, как и все остальное в нем. На рассвете он выглядел старше, более пожеванным годами, лет на пятьдесят, или, может быть, на шестьдесят.
— Где мы? — Турин помог Яз подняться на ноги, затем взглянул на Стержень-корня. — И почему ты тоже здесь?
— Нас вызвали. — Стержень-корень поморщился.
— Вызвали? — У Турина было дурное предчувствие. — Кто нас вызвал?