Он подумал и о Куине, оставшейся наедине с Эррисом и этой новой девушкой в темном аду, куда их отправил Стержень-корень. Он надеялся увидеть ее снова. Как и Яз, которую сформировали таланты, быстрота Куины привела к притяжению, которое он испытывал к ней. В одно мгновение нежная, в следующее — быстрая, как удар нож, девушка с острыми чертами лица и озорным умом в глазах. Она была молода, но жаждала учиться, и в последнее время ее быстрые взгляды, казалось, все чаще и чаще находили его.
Город возвышался вокруг них, взбирался на вершину, его особняки были ослепительными и многообразными. Место встречи богов. Сегодня он приветствовал Турина из Сломанных, Яз из Икта и призрак человека, который не только был старше льда, но, возможно, родился раньше, чем на Абете появился первый человек. Все трое прошли по улице к огромным золотым дверям зала, возвышавшегося в дальнем конце. Стоя перед ними, глядя на них, Турин какое-то долгое мгновение думал, что, возможно, они не откроются, но затем, неизбежно, двойные створки широко распахнулись. В конце зала в большом очаге тлел огонь. Его свет не достигал стен, и издали его ложе из светящихся углей больше походило на последнюю алую звезду на кладбище неба. Перед камином стояли три пустых трона, их тени тянулись ко входу.
Турин и Яз стояли за плечами Стержень-корня в дверях, ни один из них не был готов войти в зал. Если бы Майя была здесь, подумал Турин, она сказала бы им, что тени не были ни пустыми, ни естественными.
— Наши отцы были Титанами! — Голос прокатился по залу, как гром, заставив Турина вздрогнуть. — А теперь они ушли, забрав даже наши воспоминания о них. Что они оставили нам? Один священный запрет! Один закон старше, чем этот новый век человека. НИКТО НЕ МОЖЕТ ПОСЛЕДОВАТЬ ЗА НАМИ!
— Никто не может последовать! — Темнота запульсировала от множества голосов.
— Никто не может последовать! — Тени свернулись на центральном троне, сгустились, принимая форму. — И это, братья и сестры, наш долг. Наше знание. Мы охраняем их врата. Но Стержень-корень и ему подобные пришли с ключами.
На троне справа собралось больше теней, и там тоже образовалась фигура. Как и другая, она стала массивным, задумчивым существом, вдвое выше любого геранта, с черной плотью, дымящимся темнотой. Но там, где первое ревело и искрило молниями, как неистовая грозовая туча, это пульсировало ужасным холодом, и мороз распространялся перед ним. Белые глаза открылись в пустоте лица, и Турин вздрогнул, как будто снова оказался на льду.
— На главном троне восседает Сеус, — прошептал Стержень-корень. — Другие разумы городов наблюдают за этим. Рядом с ним — Аидис, часть правящего триумвирата. Сеус командует ими, но его власть не абсолютна.
— Эти трое должны умереть! — взревел Сеус. — Потому что Стержень-корень бросает вызов нам, бросает вызов мне! Он стремится перековать ключи, которые позволят его роду последовать за нашими создателями в Елисейские поля. Пока луна прожигает себе путь вокруг пояса Абета, у захватчиков остается пространство, чтобы вернуть то, что мы у них отняли, и Стержень-корень строит козни, чтобы помешать мне сорвать луну с неба. — Сеус поднялся со своего трона, гроза в человеческом обличье. Он шагнул вперед, и зал содрогнулся. Глаза, сверкающие бело-голубыми молниями, скользнули по теням, словно ища там вызова: — Порча Стержень-корня должна быть искоренена, как лист, так и ствол. Нельзя оставлять ее гноиться в тех, кого он заразил своими идеями. Сначала я уничтожу этих троих, а потом разберусь с...
— Нет. — Аидис не встал, но его единственное слово упало, как надгробный камень, и после него воцарилась тишина.
Турин, который своим огонь-талантом тянулся к огню очага, готовый дать последний бой, теперь стоял, уставившись на темного бога, который осмелился противоречить Сеусу.
— Ты забыл, как мы разделили мир, брат? — Тени сочились по коже Аидиса. — Наш отсутствующий брат взял море, а ты — небо. Эти трое принадлежат подземному миру. Тела двоих лежат в моих владениях. — Два темных пальца на одной протянутой руке указывали на Турина и Яз. — Они прошли через мои врата, прежде чем ты забрал их разумы. И Стержень-корень уже давно принадлежит мне. Все их смерти — мои. Их вечные страдания — мои.
Турин вздрогнул. Когда Аидис указал на него, ледяная игла пронзила его сердце. Он потянулся к Яз за поддержкой и обнаружил, что она тянется к нему.
— Ты можешь уничтожить их тела. — Сеус шагнул к ним, темнота охватила его со всех сторон, затмевая сияние очага, его черные пальцы помнили чудовищную форму, которую он впервые показал Яз. — Но сначала я уничтожу их разумы.