— Ты сказал, что посадил нас в яму, чтобы сделать из нас воинов. Для Джейсина это не сработало. Он умер. Многие из них умерли.
Мать Джеккис фыркнула, и Эулар поморщился, что могло быть неискренним:
— Есть поговорка, что нельзя приготовить омлет, не разбив яиц. Но ты ведь не знаешь, что такое омлет, Яз? И ты думаешь о рыбьих яйцах.
— Я... — Яз прикусила язык, но в ее сознании возник образ неуклюжей птицы, расхаживающей по земле, и яйца больше глаза, и не круглые, а овальные, с кожей, которая была твердой и хрупкой... скорлупой. Она тряхнула головой, чтобы избавиться от этих образов из мира Эрриса.
— Да, не знаю. Что такое омлет?
Эулар с любопытством смотрел на нее из пустых глазниц:
— Мы — бедный народ.
— Мы? — Яз отвергла эту фамильярность. Эулар не Икта.
— Мы. Лед-племена. — Старик возбужденно замахал руками, как будто он был на встрече, и все кланы стояли в пределах броска копья от него.
Яз пожала плечами. Это была не та мысль, которая когда-нибудь приходила ей в голову. Лед-племена были всеми существовавшими людьми, и они не были бедными. У некоторых было много мехов. Другие копили железо. Даже на суровом севере Икта умудрялись выжимать богатства из моря. Мать Мазай всю долгую ночь освещала свою палатку лампой с кит-жиром.
— Мы бедны, — повторил Эулар. — Голод — обычное явление, мы умираем молодыми, моря становятся меньше и мелеют из поколения в поколение.
— Бедны. — Мать Джеккис, одетая в прекрасную одежду, с улыбкой кивнула.
— Мы не можем заботиться о наших больных, — продолжал Эулар. — Мы не можем поддерживать жизнь тех, кто родился со старой кровью, не говоря уже о том, чтобы воспитывать и обучать их. Яма — единственное место, где мы можем хотя бы приблизиться к тому, что нам нужно.
— Ты сказал, что добываешь там воинов. — Он сказал «героев», но Яз не стала бы использовать это слово. Ее руки были в крови. Она сделала трудный выбор, который запятнал ее душу. — Зачем тебе воины?
— Они нужны нам, Яз. Нам.
— Икта не воюют. — Яз нахмурилась. — Только Аксит говорят о войне. Но те дни прошли.
— А что сделают Икта, если Голин отправятся на север ловить рыбу в Горячем Море? — спросил Эулар.
— Они этого никогда не сделают.
— Голин следуют за Блуждающим Морем. Когда они теряют его след, они голодают. Если они достаточно проголодаются, то могут обратить свои взоры на север. Что тогда будет делать Икта?
— Мы повернем их обратно, — сказала Яз. — Боги в Море отдали...
— Боги отдали Икта свое море. — Эулар кивнул. — Ты знаешь, что я не родился таким? — Он прикоснулся пальцами к краям глазниц.
— Ты сказал... — Яз осеклась. Эулар сказал ей, что его бросили в яму, когда он был ребенком. — Ты соврал. Возможно, ты и сейчас врешь.
Улыбка Матери Джеккис исчезла:
— Да как ты смеешь...
Эулар заставил ее замолчать, подняв руку.
— Возможно. — В его улыбке была какая-то печаль. Он отошел от Джеккис и встал рядом с Яз у кровати. — В юности я был беспокойным. Мой клан бродил далеко на юге, даже за пределами Кас-Кантор. История, рассказанная незнакомцем, оторвала меня от семьи и заставила отправиться еще дальше на юг. Я нашел зеленые земли. Я увидел их богатства и понял, что всю свою жизнь знал только бедность и трудности. Я увидел траву и деревья. И за это преступление люди того зеленого мира лишили меня глаз. Они сказали, что их бог дал им траву, деревья, реки и зверей земли. Они сказали, что если я приведу туда своих людей, то они умрут в двух шагах от льда, и трава выпьет их кровь. — Эулар потянулся, похлопал по Яз, и нашел ее руку. Она отшатнулась, но он сомкнул пальцы на ее предплечье, его сморщенная кожа обтягивала костяшки пальцев. — Так что да, зеленый мир существует, и я видел его, когда еще обладал зрением, и мои руки помнят прикосновение и тепло того мира. Но это место крови и смерти, и, если мы хотим получить какую-то его часть, мы должны вырезать ее для себя лезвием ножа. Все равно что зарезать кита. Людям льда нужна армия, потому что все люди создают своих собственных богов, и эти боги говорят им только то, что они хотят услышать. Но правда в том, что холод продолжает усиливаться, и скоро даже Икта придется бежать перед ним. Правда в том, что только в зеленом поясе Абета под светом солнца и луны наш народ может надеяться жить и жить, чтобы надеяться.
И Мать Джеккис, чья улыбка медленно вернулась, кивнула и показала свои желтые зубы:
— Грядет война. Война, которая окрасит зеленые земли в красный цвет.
7
Турин
Турин отпрянул к стене туннеля, когда Хетта снова понюхала воздух. Турин понятия не имел, как она могла учуять его несмотря на вонь разорванной крысиной тушки в руке, но жизнь в пещерах развивала нюх, и она жила подо льдом дольше, чем большинство. Не переводя дыхания, Турин начал медленно отступать. Хетта поднялась на ноги. Ее лицо и обе руки были в черных пятнах, вся ее обнаженная плоть была покрыта отметинами, как будто она была домом не для двух или трех демонов, но для множества.