— Как... — Квелл задохнулся, когда ее пальцы ощупали твердые мышцы вокруг раны. — Как ты здесь оказалась? И почти не изменилась?
— А, ну... Я много сплю. — Квелла слегка улыбнулась. Тепло распространилось от того места, где ее пальцы коснулись его плоти. — Они будят меня, когда я им нужна. Каждый раз я думаю, что началась война, но нет, это Валак сломал палец на ноге, Секва отморозила ухо или Мекка порезалась, готовя рыбу. — Пока она говорила, тепло под ее пальцами превратилось в покалывание, которое каким-то образом вызывало онемение, как холод, и дрожь, как огонь. Она положила руку на рукоять ножа, и Квелл поморщился, но скорее от предвкушения боли, чем от настоящей боли. — Все будет хорошо. — Теперь в ее улыбке было тепло, как в детстве, когда она брала его на руки и несла вдоль линии санок.
— Сестра... — Он почувствовал, как сталь уходит, но это было что-то далекое. Вместо боли он почувствовал любовь, незамысловатую любовь, которая протекает как подводное течение через семью. За режущей кромкой мышцу покалывало. Квеллу представил себе, что это ощущение того, как органы внутри сшиваются. Он надеялся, что это так. — Моя сестра. —Казалось невозможным, что там, где связь Яз с ее братом увлекла ее в яму, его связь с сестрой превратилась в забвение. Но он был так молод, и воспоминания стали мифом, мечтой, которая преследовала его на протяжении многих лет.
Квелла отбросила клинок, позволив ему со звоном упасть на пол. Она прижала ладонь к ране.
— Какая война? — Когда из него вытащили нож, слова Квеллы вернулись в его сознание.
Хрустнуло стекло, когда Валак резко повернулся к ним, став бледнее, чем когда-либо прежде, хотя Квелл и не предполагал, что такое возможно:
— Не говори об этом!
Квелла нахмурилась.
— Квелл — Икта. — Она сказала это так, как будто это все объясняло. Так оно и было. У Икта не было секретов. Предательства и междоусобицы — роскошь, которую нельзя позволить себе на крайнем севере. Был только один враг, хотя он надевал много лиц: назови его голодом, назови его холодом, назови его ветром или льдом... или просто назови его севером. — Он присоединится к нам, когда мы отправимся на войну. Все Икта пойдут. — Она говорила с полной убежденностью, хотя Икта не воевали. Никто из их народа не умирал насильственной смертью в течение многих поколений. По крайней мере, надо льдом. — Мы собираемся захватить зеленые земли. По крайней мере столько, чтобы мы могли там жить, чтобы было место для охоты и рыбалки. Там тепло, Квелл. У них есть океаны, которые делают наши моря похожими на капли воды. У них есть животные, которые живут на земле. Там нет льда, только... зелень. Куда ни глянь, везде еда. Ты можешь просто протянуть руку и взять ее.
— Откуда ты все это знаешь?
Квелла улыбнулась, как будто он все еще был ее младшим братом, ребенком, задающим детские вопросы:
— Мы видим это во сне. Скрытый Бог показывает нам, что есть там, на юге.
— Но разве там уже не живут кланы? — спросил Квелл.
Квелла нахмурилась; она выглядела озадаченной, как будто пыталась уловить ускользающую мысль. Затем она просияла:
— Для этого и существует война.
— Ты убьешь, чтобы забрать то, что принадлежит им? — Квелл попытался сесть и обнаружил, что на этот раз действительно может. Бок все еще болел, но боль уже не была того калечащего типа, который требует повиновения. Теперь это было скорее сильно сформулированное предложение. — До последней встречи я никогда не встречал никого, кто верил бы в зеленый мир, а теперь, спустя несколько дней, ты ожидаешь, что я убью людей, которые там живут, чтобы занять их место?
Квелла встревоженно покачала головой:
— Это не убийство. Это война. Наши кланы должны жить, не так ли? Ты этого не видишь, но мы умираем. У Черной Скалы более долгая память. Жрецы ведут записи. Когда-то, не так давно, только старейшины клана могли наблюдать, как регулятор делает свою работу у Ямы Пропавших. Там не было места ни для кого, кроме старейшин. Теперь все мы можем поместиться на кольцах кратера.
— Это не путь Икта. — Квелл оглядел комнату и увидел, что Валак внимательно наблюдает за их разговором, держа в руках два зазубренных куска большой вазы.
— На севере выживают только сильные, — сказал жрец. — Разве это неправда?
Квелл пожал плечами:
— На севере мы все сильные.
Валак положил осколки на землю, его рука была в крови, и подошел к ним: