— Опусти свой нож и освободи моих друзей.
Ярость исказила лицо Казика. Подойдя вплотную к Яз, он приставил клинок к ее шее.
— Я должен убить эту сучку и покончить с этим, — яростно выплюнул он.
— Не надо... — Эррис протянул руку, явно испугавшись, что Казик действительно убьет ее. — Это не ее вина. Она ни в чем не виновата.
— Ей нужно было сделать только одно — принять подарок, который ей предложили! — крикнул Казик. — Она могла бы уйти со встречи, чтобы жить здесь в тепле, в роскоши, без воющего ветра, без бесконечного льда. Это все, что ей нужно было сделать! — Он издал бессловесный крик и бросил нож. — Но нет! И теперь я дошел до этого! — Без предупреждения он вонзил крючковатые пальцы обеих рук в уголки собственных глаз и с невероятным криком выдолбил содержимое обеих глазниц. Как глубоко он зарылся, Турин не мог сказать, но, когда человек в агонии так дергает головой, когда у него щекам так течет кровь, ясно, что он никогда больше ничего не увидит. От этих увечий у Турина скрутило живот, и он отвернулся бы, если бы мог.
Эррис стоял и смотрел в застывшем ужасе. Регулятор отшатнулся от Яз, согнувшись пополам, его боль вырывалась наружу только шипением и хрипом в горле, словно он пытался выкашлять какой-то крик, слишком большой, чтобы пролезть мимо его челюсти.
Заклинание, наложенное актом самоуничтожения Казика, разрушилось, и Эррис промчался мимо него к Яз, потянувшись, чтобы найти то, что ее удерживает.
— Оставь ее. — Голос, который прозвучал громко и твердо позади Эрриса, нес в себе скрытое холодное высокомерие регулятора, но резонировал с чем-то более глубоким и энергичным. — Она принадлежит мне.
Казик вернулся в поле зрения Турина, теперь он стоял прямо, все еще с кровавыми руинами глаз, стекающими по его щекам. Но там, где должны были быть окровавленные глазницы, Турин видел только сгущающуюся тьму, которая распространилась от одной глазницы к другой, создав единственный темный глаз на лбу и переносице. Казик ткнул окровавленным пальцем в Эрриса:
— Ты не тот, кем кажешься. Ты — нечто созданное.
Эррис повернулся к регулятору:
— А ты не жрец. Ты — нечто худшее, нечто, носящее его тело.
— Я — Аргес. Скрытый Бог. С другой стороны, ты — нечто, сбежавшее из города. Новая вещь.
Эррис покачал головой.
— Ты не бог. Я знаю таких, как ты, холотур. Слуга Пропавших, как и наш друг. — Он указал на железного пса, стоявшего между ними. — Для чего тебе эти люди? Это не твоя задача.
Аргес покачал головой, потекла струйка крови:
— Теперь у меня есть более высокая задача. Я служу высшей силе.
— Какая еще высшая сила? — Эррис рассмеялся. — Ты уже создал из себя бога.
— Но Сеус — царь богов.
Тон Эрриса помрачнел.
— Сеус — зло. Склонен к разрушению. Отвернись от него, пока еще можешь. Сердце-камни — не твои игрушки. Возвращайся к своим обязанностям и перестань вмешиваться в дела моего рода. У тебя уже есть кровь на руках, и это, — он обвел взглядом ряды пленников, — приведет только к новым убийствам.
Аргес изобразил на губах Казика мрачную улыбку:
— Я не причиняю им вреда. Звезды — форма жизни. С другой стороны, ты, незнакомец, являешься формой смерти. Ты — призрак, который думает, что он живой, оживляющий машину еще долго после того, как должен был уйти в пустоту.
— Я живой. — Однако голос Эрриса звучал неуверенно, как будто Скрытый Бог ранил его. Он убрал руки с упряжи Яз и посмотрел на них, на бескровную рану. Турин пытался кричать на него, пытался сказать, чтобы он не обращал внимания на отвлекающий маневр и освободил Яз. Но Эррис продолжал изучать свои пальцы. — Я помню свою жизнь. Всю ее. Я помню свое детство, свою мать...
— Ты помнишь, потому что память — это все, что ты есть. Память города о мальчике, который забрел слишком далеко много веков назад. О мальчике, который умер и чьи кости унес лед. Ты — симптом болезни Весты. Город стала сентиментальной. Она сделала копию того мертвого мальчика и позволила ему думать, что он жив. Но это не жизнь, а просто пародия на нее.
— Нет! — Эррис разозлился и шагнул к Аргесу. — Ты лжешь. — Он указал на пса. — Возьми его!
Когда пес начал свой прыжок, Аргес пренебрежительно махнул рукой, и с громким щелк пес свернулся в металлический куб, каким был, когда Квелл впервые увидел его. Куб качнулся вперед, с лязгом упал на переднюю грань и замер.
Эррис бросился вперед с ослепительной скоростью, но какая-то невидимая рука выхватила его из воздуха и швырнула к ногам первого ряда пленников.