— Ублюдок! — крикнула Майя сквозь рычание, полное окровавленных зубов. — Я убью тебя!
— Возьми его! — раздался ободряющий крик. Голос Квелла. Яз узнал бы его где угодно.
Аргесу удалось вырваться. Майя отпустила Яз и начала раскачиваться, все еще выкрикивая угрозы. Аргес тоже раскачивался взад-вперед, рассчитывая свое движение, затем вонзил нож ей в ребра, нацелившись в сердце. Майя взмахнула руками и ударила ногой, но упряжь мешала ей защищаться, и удар попал в цель. Вопреки рассудку остановился, дрожа, как только его острие коснулось ее кожи.
— Металл или камень, мне все равно! — Гулкий крик исходил от мускулистого мужчины с бледной кожей и густой черной бородой, висевшего в упряжи недалеко от Майи. — Аксит! Аксит! Не сдаваться!
— Убей его, Кретар, — снова раздался голос Квелла. Каким-то образом он знал этого человека.
Кретар прищурился, и клинок медленно двинулся к горлу Аргеса. Яз могла видеть всевозможные контрмагические волны, пробегающие по почти невидимым нитям, соединяющим Аргеса с его ножом. Нити связывают все со всем остальным, но в пространстве нитей эти немногие горели ярче всего, освещенные состязанием воли. Нож придвинулся еще ближе, почти касаясь шеи Аргеса, волоча за собой побелевшую руку с костяшками пальцев, обхватившую рукоять.
Яз тихонько выполнила свою работу, решив использовать против Аргеса его собственные методы. Швыряние в него грубой силы в любой форме, казалось, не работало. Холотур каким-то образом уклонялся от таких атак только для того, чтобы подойти к ней под другого угла.
Вместо Яз использовали то немногое, что осталось ей. Она посылала звездную пыль из кармана, одно зерно за раз, видоизменив их так, что они должны были тянуться к бо́льшей звезде и объединять с ними свою энергию. Однако крошечные звезды Яз рассказывали свою историю, не ложь, которую большие красные звезды шептали снова и снова столько раз, что она стала ревом, написа́вшим себя в умы жертв.
Зерна пыли Яз говорили правду, хотя и в гораздо более тихим голосом. И они посылали ее по тем же черным проводам в мозги Сломанных, которые висели здесь — в мозги армии рабов Аргеса.
Попытка Яз подорвать подрывную деятельность, казалось, принесла свои плоды. Она надеялась, что, хотя ее послание было шепотом в шепоте, это будет голос, говорящий правду о людях, живших так же как она. Яз боролась за жизнь как на льду, так и в пещерах под ним. Она разделяла связь с пленниками и молилась, чтобы, хотя ее голос был самым тихим, он резонировал с теми, с кем она говорила, пока не стал бы самым громким. За дни, проведенные со Сломанными, она узнала о других кланах больше, чем за все годы, проведенные с Икта. Она узнала Квинкс, Аксит, Голин, Шаа, Кас-Кантор, Травин и многие другие, и, хотя у каждого из них были свои обычаи и свои пути, все они были сильнее связаны истинами голода, ветра и холода, чем разделены небольшими различиями, отличавшие их друг от друга.
Яз говорила, что им нечего делать в долгом походе на какую-нибудь южную войну. Она напомнила, что отвлечь их внимание от того, чтобы остаться в живых, означало умереть. И что выживание на льду зиждется на сотрудничестве, а не на конфликте. Вспомнив об этом, армия холотура начала слышать ложь, звучащую в более громком сообщении. Приложив достаточно силы, можно что-то повернуть с его естественного курса, но склонность к возвращению сохранится, и даже маленький толчок может привести в движение последовательность событий, которая вернет существующее положение дел.
Икта умели читать лед. Вокруг вершин утесов, с которых открывался вид на Горячее Море, существовали огромные напряжения во льду, которые проявлялись в торосах, в полосах пятнисто-белого цвета в прозрачной основе и в длинных глубоких трещинах. В некоторых местах опытный глаз Икта мог видеть, где нужно установить железный клин, чтобы несколько ударов молотка запустили трещину. Трещину, за которую ухватились бы скрытые силы, воюющие внутри льда, влили бы в нее свою сдерживаемую энергию и сделали бы ее широкой и глубокой с такой же скоростью, с какой человек падает с вершины утеса. И в этом действии, одновременно ослепительно быстром и грациозно медленном, огромный кусок утеса высотой в несколько миль мог отделиться от льда и обрушить вес десяти тысяч китов в море внизу. И все от ударов одного крошечного молотка.
Яз из Икта нанесла такой удар, одновременно мельчайший и огромный. По всей галерее широко раскрытые, слепые глаза Сломанных, порабощенных внутри вневременной лжи Аргеса, теперь начали фокусироваться и, впервые за многие годы или десятилетия, видеть.