24
Яз
Они шли на юг от Черной Скалы, и Яз чувствовала, как позади нее натягивается веревка, связывавшая ее с прежним существованием. С каждым шагом тихий голос внутри нее повторял, что она все еще может вернуться. Она может повернуть и воссоединиться с Квеллом — и все всегда ожидали, что она будет с ним жить, — воссоединиться с братом, вернуться к Икта с дарами, необычными историями и новой мудростью. Она может увидеть радость на лицах родителей, которых она воссоединила с Зином. Это было бы так просто.
Вместо этого она пошла дальше, позволяя расстоянию увеличиваться; в конце концов белый горизонт проглотит даже огромную массу Черной Скалы. Квелл отпустил ее. Он не стал бороться за нее и не последовал за ней. Он сохранил достоинство и самообладание. В его выборе была мудрость. Но Яз не считала любовь достойной или мудрой. Любовь связывает две души, сближает их и соединяет в нечто драгоценное. Такая любовь упряма; она будет бороться, чтобы выжить. Иногда она бывает громкой и опасной, даже уродливой, но она горит ярко и затмевает здравый смысл. Яз фыркнула про себя. Она действительно не понимала, о чем говорит. Такие вещи не были в обычае Икта; они не были и в рассказах Икта. Но Яз уже видела многое, что лежало совершенно за пределами опыта и понимания ее клана. Она посмотрела на Турина, согнувшегося от ветра, лед окаймлял его меха, затем на Эрриса, с инеем в черных волосах, и улыбнулась. Возможно, мир все еще покажет ей что-то новенькое.
К тому времени, как солнце начало опускаться на запад, расстояние превратило Черную Скалу в нечто такое, что можно заслонить вытянутым кулаком. Железный пес несколько запоздало доказал, что умеет приспосабливаться — на его тупых лапах появились когти, обеспечивая силу сцепления. Он тащил лодка-сани и соответствовал по темпу самому медленному члену группы, Турину, который, несмотря на богатство мехов и столько звездной пыли, сколько он мог вынести, все еще с ужасом глядел на настоящую жизнь на поверхности.
— Кто знал, что лед может быть таким холодным? — пробормотал он потрескавшимися губами, когда Яз отошла назад, чтобы присоединиться к нему.
— Скажи, когда тебе нужно отдохнуть, — предложила Яз. — Если ты будешь слишком сильно давить на себя...
— Мне нужно отдохнуть. — Стыд Турина заставил его отвести от нее взгляд.
— Лагерь здесь! — крикнула Яз, поднимая руку, как это делала Мать Мазай, чтобы остановить Икта. Они преодолели поразительно малое количество миль. Икта могли бы пройти в три раза дальше против северного ветра. Но даже так Яз чувствовала эти мили в своих ногах и знала, что Турин, который всю свою жизнь прожил в системе пещер, где ни одно помещение не находилось дальше, чем в миле или двух от любого другого, должен был найти такую работу за пределами своего опыта и воображения.
Турин попытался помочь, но холод притупил его пальцы, несмотря на перчатки из кожи и меха, поэтому Яз, Куина и Майя должны были соединять и поднимать доски, пока Эррис вбивал в лед железные якоря.
Турин смог закрепить доски против ветра, в то время как остальные натягивали поддерживающие провода к якорям.
— Будет легче, когда ветер не будет таким диким! — крикнул он, перекрывая порывы ветра.
Майя и Куина обменялись взглядами.
— Ветер всегда такой, — отозвалась Яз. — Кроме тех случаев, когда бывает хуже.
— Будет легче, когда мы сделаем это несколько раз, — сказала Куина, ее пальцы размылись по сложной проволочной конструкции, которая занимала у Яз целую вечность. Такие задачи всегда были упражнением в разочаровании, когда надевали перчатки, — и еще хуже в варежках, — но, снимая их, ты рисковал вставить обратно в перчатку меньше пальцев. Месяц назад Яз работала бы так далеко на юге голыми руками, но ее новые силы заменили старые, и укус ветра стал чем-то, чего нужно было бояться даже здесь.
В конце концов, когда солнце пролило последние лучи своего света, как кровь, на западный лед, все пятеро отступили, чтобы понаблюдать за работой своих рук. Маленькое строение сотрясалось от яростного ветра, каждая панель дребезжала, стены опасно гнулись сначала в одну сторону, затем в другую, как будто бы их могло снести в любое мгновение.
— Давайте назовем это первым наброском. — У Эрриса была ледяная корка на левой стороне лица, создавая любопытный двухцветный эффект. Он, казалось, еще не заметил этого.
— Набросок — подходящее слово. — Куина обхватила себя руками, дрожа. Щели между досками практически визжали, когда ветер протискивался сквозь них.