Сияние, разорвавшее ночь на части, было столь же болезненным, сколь и неожиданным. Яд в крови Турина парализовал радужную оболочку его глаз, а также большинство других мышц, и его зрачки не могли сокращаться от света. Один вид слепоты быстро сменил другой, оставив лишь краткое впечатление от очертаний девушки, наполненной белым жаром. Мали! Мали, должно быть, снова использовала Путь. Она сказала, что не причинит вреда монахам, но, возможно, даст шанс Эррису.
Сияние несколько потускнело, и сквозь остаточные изображения Турин смог разглядеть размытые очертания. Одно, казалось, цеплялось за спину другого. Когда он быстро заморгал, ему показалось, что он увидел Серого Брата, оба колена которого были зажаты между лопатками все еще стоящего Эрриса, и что монах удерживал себя в этом положении, держа тонкую, но прочную проволоку, натянутую на шею Эрриса.
Турин знал, что Эрриса нельзя задушить, но как только монах тоже обнаружит это, он, скорее всего, воткнет нож в одно из ушей Эрриса, и это будет еще большей проблемой. Борясь за то, чтобы остаться в сознании, Турин схватил ассасина своей лед-работой и попытался швырнуть его в ближайшую стену. К сожалению, поскольку тот был привязан к Эррису, который весил по крайней мере в три раза больше, чем должен был весить мужчина, так что он только встряхнул Эрриса и заставить его пошатнуться.
Несмотря на свет, льющийся от кожи Мали, сцена с каждым мгновением становилась все более тусклой. Турин знал, что у него осталось мало времени, прежде чем яд лишит его сознания. С последним усилием, вместо того, чтобы тащить монаха, Турин бросил свое собственное безвольное тело, как дротик.
Если и был удар, он его не почувствовал. Вместо этого он провалился в мягкую темноту, которая поглотила его целиком.
6
Яз
ИХ ПЕРВЫЙ УРОК состоялся на вершине каменной башни. Четыре двери в основании вели в комнату, занимавшую весь цокольный этаж и увешанную странными портретами монахинь. Икта украшали свои шкуры подпалинами, которые делали, нагревая проволоку в пламени лампы. Аксит создавали изображения, в основном своих собак, некоторые из них были довольно реалистичными. Так что Яз была знакома с концепцией репрезентативного искусства. Но мысль о том, что такие чудеса можно сотворить с помощью красок и умения, была для нее таким же откровением, как цыплята или деревья. Какое-то время она стояла и с благоговением смотрела на портреты:
— Я решила, они настоящие…
— Я тоже… — Куина протянула руку, чтобы коснуться поверхности ближайшей картины, но Венна шлепнула ее по руке.
— Нет. — Белокурая девушка медленно покачала головой, как будто разговаривала с ребенком.
Куина засопела, но у нее хватило ума не затевать драку.
Венна повела их по центральной винтовой лестнице в комнату наверху, где большая часть класса уже сидела на узких стульях. Свет и краски проникали внутрь через высокие окна, стекла в которых были разных оттенков и образовывали геометрические узоры. Сестра Сова тоже была там, она выглядела очень уютно в широком мягком кресле с высокой спинкой.
— Яз, Куина, — обратилась она к ним на их родном языке. — Присаживайтесь.
Старая монахиня некоторое время обращалась к остальным ученикам класса — Яз слышала, как упоминались их имена. Очевидно, послушницы получили официальную версию, и их предупредили, чтобы они держали ее при себе. Яз сомневалась, что это продлится долго, но, возможно, Эулар уедет до того, как новость достигнет города. В любом случае Яз предположила, что Настоятельница Коготь должна знать, насколько надежны ее подопечные, и спланировала все соответствующим образом.
Сестра Сова дала послушницам различные задания, причем большинство начало пялиться в никуда и тихо бормотать. Закончив, она подошла к Куине и задала ей ряд странных вопросов о снах, линиях и путях, которые могут проходить через них. Однако Куина прервала ее:
— Меня проверяли в Черной Скале. Я не та, кого вы ищете.
— Кто это сделал, дорогая? — Сова изучала ее своими темными и чересчур большими глазами.
— Наши жрецы. Я имею в виду, они служили ложному богу и все такое, и они собирали…
— Куина! — рявкнула Яз. Ей нравилась сестра Сова, но были пределы тому, как много можно было рассказать ей без веской причины.
— Неважно, — заключила Куина, выглядя слегка смущенной. — У меня нет крови квантала или марджала. Они проверяли меня.
— Хммм. — Сестра Сова кивнула. — Вероятно, они были правы. Давай начнем с основ транса безмятежности. Ты производишь на меня впечатление молодой женщины, которой не помешало бы немного умения сосредотачиваться и успокаиваться.
— Сегодня я чувствую себя довольно сосредоточенной. — Куина положила обе руки на живот.
Сестра Сова продолжила объяснять транс безмятежности и то, как его можно достичь, повторяя различные мантры или посредством визуализации. Куина начала с одной из простых мантр, и монахиня похвалила ее усилия.
— У тебя получается гораздо лучше, чем я себе представляла.
Куина просто безмятежно кивнула:
— Когда ее читаешь, сосредотачиваешься на себе.
Вместо того, чтобы попросить Яз попробовать войти в транс, Сестра Сова отвела ее в угол комнаты, где собирался цветной свет из окон. Старая женщина внимательно изучила ее. Радужные оболочки ее глаз были такими черными, что казались частью одного огромного зрачка, и Яз стало не по себе. Она собиралась что-то сказать, что угодно, лишь бы нарушить молчание, когда, наконец, заговорила монахиня.
— Судя по тому, что вы нам рассказали, ты много раз вступала на Путь, хотя и чуждым мне способом.
— Я прикасаюсь к нему, — сказала Яз. — Мне не нужно пытаться удержаться на нем, чтобы сохранить равновесие, как это описывает Мали.
— Замечательно. Я думала, все кванталы одинаковы. — Сестра Сова вгляделась еще пристальнее, но теперь, казалось, изучала воздух вокруг Яз. — И я видела много кванталов на своем веку. Но никого вроде тебя, моя дорогая.
Яз подозревала, что она прикасалась к Пути так же, как и Пропавшие. Однако сейчас она чувствовала, что более безопасно сохранить это чувство при себе.
— Не было никого, кто мог бы меня научить.
— Это еще более замечательно. Девочек-кванталов, которые проходят через мой класс, обучают многим различным техникам, которые помогают им пережить контакт. Но даже тогда у нас случаются несчастные случаи. Когда ты принимаешь силу в себя, ты должна овладеть ею. Чем больше сила, тем труднее ею овладеть. Каждая часть тебя хочет двигаться в своем собственном направлении, и конечный результат может разорвать тебя на части. Это верно и в других сферах жизни. Церковь, например, с годами забирала себе все больше и больше власти и ей всегда приходилось бороться за то, чтобы сохранить единство. Власть развращает, она требует, чтобы ее использовали. Каждый архонт, каждая настоятельница и каждый аббат, не говоря уже об обычных священниках, изо всех сил стараются не сбиться с пути истинного. Первосвященник изо всех сил пытается овладеть этой силой и дать вере единое направление, не позволить ей быть раздробленной на множество фракций. Ересь Скифроула происходит от одного архонта, который почувствовал, что ему нужно идти своим собственным путем…