Несмотря на все ее неприятности с тех пор, как она упала в Яму, ближе всего к смерти Яз была в тот день, когда рыбачила в Горячем Море и рыба-кинжал утащила ее брата под волны. Тогда она пошла ко дну вместе с ними, не в силах отпустить. И вот она снова здесь, лицом к лицу с тем же концом.
Аудитория на этот раз была гораздо большей и гораздо менее дружелюбной. Никто не стал бы грести к тому месту, где она тонула. Никто из них не попытался бы ее спасти.
Эулар, который был верховным жрецом Черной Скалы, каким-то образом стал важной фигурой совсем другой веры здесь, в зеленых землях. Теперь он стоял, повернув свое безглазое лицо в маске к Яз и остальным с дальней стороны провала. Рядом с ним стояли настоятельница и две старшие сестры: Госпожа Путь — или Сестра Сова, как она представилась сначала, — и Госпожа Тень. Монахини и послушницы окружили периметр. Никто из них не выглядел довольным происходящим.
Яз не сводила взгляда с Эулара. Она вспомнила обломки в потайной комнате за статуей Аргеса в храме Черной Скалы: разрушенные врата. Теперь было ясно, что ворота были сломаны после того, как Эулар воспользовался ими, чтобы сбежать в Коридор, и что он, должно быть, использовал их много раз до того дня. Его двойная жизнь между пещерами Сломанных и Черной Скалой была тройной жизнью. Он поддерживал еще одну личность, перемещался во времени и пространстве, используя чудеса Пропавших, вел по крайней мере три отдельных существования. Каким-то образом он добился положения в зеленых землях среди людей, которые, как он утверждал, ослепили его. Его нить-работа не могла завести его так далеко — остальное, должно быть, зависело от внешней помощи. Сеус, должно быть, работал в этом месте уже много лет.
СО СВОЕГО МЕСТА на краю провала Стеклянная Вода Послушница Мали наблюдала за четырьмя членами лед-племени, стоящими на коленях в ожидании казни. В отличие от них, ей было позволено стоять, но, как и они, она носила ярмо. Устройство было разработано для удержания людей с двумя руками, и Мали было бы легко вытащить культю запястья, но Сестра Чашка привязала ее локоть к железной конструкции веревкой. В любом случае, Мали мало чего могла бы добиться, даже если бы эта рука была свободна. Культя все время болела, и боль превращалась в адскую при малейшем прикосновении.
Странно, но когда она не смотрела на культю, Мали могла себе представить, что у нее все еще есть кисть. Она могла даже помахать пальцами или сжать кулак, почти как если бы там была призрачная кисть и в каком-то параллельном Абете невредимая Мали занимала то же самое пространство. Она обнаружила, что, когда дело доходило до манипулирования невидимыми нитями, соединяющими каждую вещь друг с другом, именно ее отсутствующие пальцы были самыми ловкими — они буквально жонглировали нитями, в отличии от пальцев из плоти и крови.
Мали заставила себя посмотреть на четырех лед-людей, которые спасли ее. Сестра Сосна стояла позади них в белом одеянии палача. Яз и ее друзья выглядели такими потерянными в мире Мали, точно так же, как она выглядела потерянной в их. Она вспомнила их слезы удивления, когда она вывела их из пещеры, как будто деревья и кусты были грудами золота и драгоценных камней. Их поражало все: цыплята, привычки монахинь, лошадь архонта… И теперь, через день после их прибытия, их всех должны убить. Сердце Мали болело сильнее запястья.
Суд в Зале Персуса был фарсом. Мали ответила на вопросы архонта, запротестовала, когда он назвал ее лгуньей, и опустила голову, когда он рассмеялся над ее разговорами о вратах, которые давали возможность пересечь тысячи миль в одно мгновение. Архонт Эулар вызвал на трибуну одного из своих церковь-стражей, женщину, которая, по его словам, пережила налет лед-племен, во время которого белая шкатулка, позже найденная на Яз, была украдена у священника по имени Патер, который, к сожалению, был убит, защищая ее.
Женщина указала на Мали и с непоколебимой убежденностью заявила перед судом и под вечным взглядом Предка, что Мали была с налетчиками, хотя, возможно, и была пленницей.
По словам архонта Эулара, племена захватили Мали на льду, убили ее друзей и заставили ее вести их через империю в поисках добычи. Убив отца Патера и похитив имущество Церкви, они пришли в Сладкое Милосердие в поисках новых вещей, которые можно было бы украсть. По его словам, похоже, что они использовали неизвестную магию или яды, чтобы сломить волю Мали. Это было единственным объяснением ее лжи, если, конечно, она добровольно не присоединилась к их делу. Эулар достал горсть звездной пыли, взятую у Яз, и заявил, что это пример испорченной магии льда, которую они использовали, чтобы исказить разум Мали. Он погасил его свет, заявив, что направил очищающую силу Предка, и позволил безжизненным зернам просочиться сквозь его пальцы на пол.
Яз и ее друзья ничего не сказали во время судебного процесса. На самом деле их никто и не спрашивал. Сестра Сова и архонт были единственными, кто мог говорить с ними, и Яз сказала Мали не показывать, что они двое могут понимать друг друга. Сестра Сова наблюдала за всем происходящим с каменным лицом, ничего не говоря, несмотря на свой интерес к Эррису. Очевидно, ее уважение к должности архонта помешало ей возразить ему в суде. И, честно говоря, что могла сказать пожилая женщина по этому вопросу, разве что перевести то, что исходило бы непосредственно из уст обвиняемых.
Так что теперь Мали стояла в ярме рядом со Стеклянной Водой. На ее ярме был сигил, который мешал ей выйти на Путь. Она знала, что не утонет, по крайней мере, не сегодня: сигил делал ярмо слишком ценным, и никто не стал бы рисковать потерять его в грязи на глубине нескольких фатомов на дне провала.
Хотя Настоятельница Коготь в основном хранила молчание во время судебного процесса, она настаивала на двух моментах. Во-первых, не было бы никакой спешки с суждением в случае послушницы Сладкого Милосердия. Если Послушница Мали находился под контролем, то средства этого контроля должны быть выявлены и нейтрализованы. Во-вторых, когда архонт Эулар приказал своим людям вывести лед-людей на площадь и обезглавить их, Настоятельница Коготь встала со своего стула.
— В Сладком Милосердии мы топим.
Архонт приподнял бровь при этих словах:
— Прошу прощения?
— Мы казним в провале.
Архонт Эулар покачал головой, белая маска скрывала выражение его лица:
— Я этому не доверяю. Я хочу, чтобы их кровь была на земле передо мной.
— Вы не доверяете провалу? — Звонкий смех настоятельницы Коготь звучал совершенно неправильно. Мали никогда раньше не слышала, чтобы настоятельница смеялась. — Вы считаете, что лед-люди наполовину рыбы, архонт? Я сомневаюсь, что они даже умеют плавать, хотя это несущественно; они будут утяжелены.
— Возможно, у них есть силы… — Раздражение окрасило голос архонта.
— Силы? — Настоятельница приподняла бровь.
— Почему вы спрашиваете? В этом месте, где половина ваших послушниц демонстрирует старую кровь?
Настоятельница Коготь поджала губы. Настолько близко к пожатию плечами, насколько Мали когда-либо видела:
— И мы прочесываем всю империю, чтобы их найти. И даже тогда ни одна из здешних девушек не может дышать водой.
— Я настаиваю…
— Архонт Эулар. — Коготь понизила голос, хотя весь Зал Персуса все еще мог ее слышать, его коллективное дыхание затаилось, когда они наблюдали, пораженные тем, что настоятельница бросила вызов архонту из-за такой мелочи, как способ смерти четырех иностранцев. — Архонт Эулар, вы новичок на своем посту и, возможно, менее знакомы, чем могли бы быть, с монастырями и храмами, за которыми вы сейчас надзираете от имени первосвященницы. В пределах этого монастыря самими главными являются законы, по которым мы живем уже более двух столетий. Церковный закон гласит, что эти четверо должны умереть. Закон монастыря гласит, что это произойдет через утопление. С нашей стороны было бы прискорбно подвергать испытанию ваш авторитет так рано на вашем новом посту из-за такой незначительной детали. Сестра Сова будет пристально следить за заключенными, и в том маловероятном случае, если они попытаются использовать магию, чтобы избежать падения, она будет противодействовать любым подобным попыткам.
Архонт набрал в грудь воздуха, чтобы ответить, но Настоятельница Коготь его опередила:
— И я буду следовать традиции.
— Прекрасно. — Эулар вскинул руки в воздух. — Значит, утопление. Я буду присутствовать на казни, так что давайте сделаем это как можно скорее.