Настоятельница Коготь поджала губы. Настолько близко к пожатию плечами, насколько Мали когда-либо видела:
— И мы прочесываем всю империю, чтобы их найти. И даже тогда ни одна из здешних девушек не может дышать водой.
— Я настаиваю…
— Архонт Эулар. — Коготь понизила голос, хотя весь Зал Персуса все еще мог ее слышать, его коллективное дыхание затаилось, когда они наблюдали, пораженные тем, что настоятельница бросила вызов архонту из-за такой мелочи, как способ смерти четырех иностранцев. — Архонт Эулар, вы новичок на своем посту и, возможно, менее знакомы, чем могли бы быть, с монастырями и храмами, за которыми вы сейчас надзираете от имени первосвященницы. В пределах этого монастыря самими главными являются законы, по которым мы живем уже более двух столетий. Церковный закон гласит, что эти четверо должны умереть. Закон монастыря гласит, что это произойдет через утопление. С нашей стороны было бы прискорбно подвергать испытанию ваш авторитет так рано на вашем новом посту из-за такой незначительной детали. Сестра Сова будет пристально следить за заключенными, и в том маловероятном случае, если они попытаются использовать магию, чтобы избежать падения, она будет противодействовать любым подобным попыткам.
Архонт набрал в грудь воздуха, чтобы ответить, но Настоятельница Коготь его опередила:
— И я буду следовать традиции.
— Прекрасно. — Эулар вскинул руки в воздух. — Значит, утопление. Я буду присутствовать на казни, так что давайте сделаем это как можно скорее.
— ТУРИН ЛЕД-КОПЬЕ! — крикнула настоятельница Коготь через провал. — У тебя есть…
— Не он. Пусть девушка будет первой, — прервал ее Архонт Эулар.
Настоятельница Коготь медленно повернула голову и пристально посмотрела на архонта:
— Куина из…
— Другая! С более темными волосами.
Несмотря на свое обещание Сестре Сове, Мали начала пытаться пробиться к лед-людям. Она попыталась увидеть Путь, но вместо этого проклятый сигил заполнил ее зрение, раскалывая голову клином белой боли.
— Это убийство! Эти люди помогли мне!
Кто-то уперся коленом в позвоночник Мали, засунул ей в рот кляп и оттягивал назад, пока она не была вынуждена встать на колени. И все же она пыталась бороться с ними. Яз была могущественным кванталом, и, когда она высвободит свою силу, люди, которых Мали любила, могут умереть. Мали могла бы предупредить монахинь, но, даже если бы ей поверили, она не хотела лишить лед-людей последнего отдаленного шанса на спасение, какой бы обреченной ни была любая такая попытка. Еще хуже была мысль о том, что Яз потратила всю свою силу, спасая Мали и вытаскивая ее из смерти на льду через те далекие ворота: она не воспользовалась Путем, чтобы сразиться с Аидисом или его охранниками, даже когда трехголовый пес едва не убил их всех. И, хотя эти события казались такими же далекими во времени, как и в пространстве, на самом деле они произошли только накануне.
Настоятельница глубоко вздохнула, барабаня пальцами по своему посоху.
— Яз из Икта, церковный суд признал тебя виновной в убийстве. Приговор должен быть приведен в исполнение немедленно. Пусть Предок смилостивится и присоединит твою душу к великому древу. — Настоятельница Коготь сотворила знак арбората, один палец начал опускаться, обводя стержень-корень, другой палец соединился, чтобы обвести ствол, затем все пальцы растопырились, поднимаясь, чтобы обвести ветви. — У тебя есть какие-нибудь последние слова?
Через пустые ярды между ними Яз нахмурилась, ее рот с трудом выговаривал незнакомые слова:
— Священник… Эулар… лжет.
Настоятельница коротко кивнула, и Сестра Сосна толкнула Яз вперед. Та упала без крика и ударилась о воду, исчезнув прежде, чем всплеск рассеялся. Куина завыла.
Мали на мгновение вырвалась на свободу, завывая сквозь кляп. Настоятельница смотрела в ее сторону с непроницаемым выражением лица, пока две монахини пытались поставить ее обратно на колени.
Настоятельница Коготь повысила голос, чтобы привести в исполнение второй приговор:
— Турин Л…
— Следующая — другая девушка, — перебил ее архонт Эулар. — Давайте не будем торопиться с этим молодым человеком.
Там, где Яз упала, рябь все еще распространялась к противоположной стене. Россыпь пузырьков лениво поднималась с того места, где она ушла под воду. Казалось, целую вечность все молча наблюдали, как исчезает рябь. Один одинокий пузырек вырвался на поверхность.
— Заставлять их ждать жестоко, архонт. — Настоятельница подняла руку, подавая знак Сестре Сосна. — Мы, Сладкое Милосердие, не жестоки. Мы справедливы.
Эулар поймал руку настоятельницы и опустил ее, хотя Мали понятия не имела, как он это увидел. Или как он узнал, что бронзовая кожа Яз темнее, чем бледная кожа Куины:
— Не откажите мне в удовольствии.
Настоятельница Коготь вздохнула и отступила назад.
На дальней стороне Эррис подался вперед, хотя его никто не толкал. Он упал в воду с громким всплеском.
— Остановите их! — взревел Эулар. — Не…
Но Турин уже падал, когда Эррис ударился о воду. Отчаянно закричав, Куина упала на бок и перекатилась через край воронки, визжа при падении.
— Остановить их? — Настоятельница повернулась и с любопытством посмотрела на архонта, склонив голову набок. — Вы сами приговорили их не жить.
Эулар стоял, уставившись на бурлящую воду и прижав кулаки к бокам, словно его пустые глазницы, закрытые керамической маской, могли видеть всю мутные глубины Стеклянной Воды.
2
Яз
ЯЗ И РАНЬШЕ падала гораздо глубже и в более холодную воду, но никогда не носила железного ярма, которое весило лишь наполовину меньше ее и удерживало ее руки неподвижными. Она ударилась о воду достаточно сильно, чтобы в голове у нее зазвенело от удара. В следующее мгновение все вокруг превратилось в пузыри и вспенивающийся свет, ярмо быстро тянуло ее вниз. Ужас нахлынул на нее, пытаясь вырвать из легких последний вздох. Она погружалась в черные, недоступные дневному свету глубины, и понятия не имела, сколько времени ей потребуется, чтобы достичь дна. Вокруг уже нарастало давление, выдавливая воздух из груди, сжимая барабанные перепонки и обещая смять ее, как гнилой лед.
Турин должен был идти первым. Турин должен был идти первым. Эулар разгадал их план, и теперь она умрет.
Она ударилась о дно неожиданно, черная грязь закружилась, заменив слабый свет сверху непроглядной ночью. Грязь заключила ее в скользкие объятия. Она боролась с паникой. Она не могла сказать, была ли она полностью в грязи или лежала на какой-то податливой поверхности. Почему-то утонуть в грязи казалось хуже, чем утонуть в воде. Вес ярма, казалось, заставлял ее падать, и Яз не могла найти никакой опоры, чтобы выпрямиться. Вместо этого она заставила себя не двигаться. Воздух в легких испортится быстрее, если она будет сопротивляться.
Она лежала в прохладных объятиях слизи, зная, что кости других людей, убитых таким же образом, должны быть повсюду вокруг нее — скорее всего, черепа молодых девушек, наблюдающих за ней слепыми, забитыми грязью глазницами. Она подумала об Эуларе наверху, в лучах солнца, и ей захотелось закричать, захотелось сражаться. Эулар вмешался в казнь в самый последний момент и разорвал их план в клочья. Задержка дыхания только слегка отдалит смерть. Она могла умереть сейчас или прожить еще несколько минут, пока Эулар наслаждается ее мучениями. Она была рада, что он не мог ее видеть. Когда-то он казался добрым стариком, мудрым, хотя и уязвимым, направляющей рукой. Он обманул ее тогда — и сейчас снова застал врасплох, в последний раз, смертельно.