На несколько ярких мгновений дальний конец зала превратился в огненную бурю, обхватившую пеларти, они шатались и выли. Дюжины из них умирали, некоторые кричали, другие не могли. Глаза Турина наполнились слезами. Какая-то большая часть его хотела извиниться, хотела взять свои действия обратно.
К изумлению Турина, пеларти, шедшие сзади, вступили в бой еще до того, как их товарищи перестали гореть — они просто перепрыгнули через почерневшие трупы, оставляя за собой клубы дыма и вони. Ярость в их глазах побудила Турина вернуться к действию. Он потянулся к массе нападавших своей лед-работой, отбросив их в сторону. Совокупный вес врага означал, что он не мог ударить их так сильно, чтобы убить, но ударил достаточно сильно, чтобы заставить спотыкаться и падать друг на друга, вызывая ушибы, вывихи лодыжек и травмы, нанесенные самим себе. Однако несколько самых близких к нему удержались на ногах и помчались дальше, на него. Куина бросилась между ними, превратившись в размытое пятно, и обрушила на них шквал ударов. Воины, уже потерявшие равновесие, падали, зажимая свои раны, кровь струилась между бледными пальцами. Но уже приближались другие — вторая, более плотная волна отделилась от запутанной толпы фигур на полу туннеля. Оттуда с шипением вылетело копье, возможно, нацеленное на Куину, но ее там уже не было, и оно пролетело мимо Турина.
— Мы не можем их сдержать! — Турин поднял четырех человек и швырнул их обратно в тех, кто стоял позади. Горстке все же удалось прорваться вперед, тыча в Куину копьями, заставляя ее сосредоточиться на уклонении от них, а не на сопротивлении.
— Сколько их идет за нами? — крикнула Мали со спины, где она стояла с Теусом.
— Много! — Турин повалил целую полосу пеларти, но все они поднимались снова, а он уже слабел. — Но не так много! — Волосы на его затылке встали дыбом — предупреждение о том, что Мали была близка к Пути, собираясь призвать его силу. Если она взорвет тех, кто подходит спереди, у нее не будет второго взрыва, чтобы расчистить путь через группу сзади, оставив их всех в ловушке.
Куина закричала и увернулась от двух женщин с копьями.
— Нет! — У Турина кровь застыла в жилах.
Куина схватилась за бок одной рукой, сжимая единственный нож, ярость в ее глазах снова сменилась страхом. Внезапно осталось единственное, что имело значение — защитить ее. Турин вытянул руку, отталкивая обеих женщин, но с нереальной, почти волшебной быстротой из тыльной стороны его вытянутой руки выросла стрела, острие которой остановилось всего в нескольких дюймах от его глаза.
— Теус! Используй Путь! — До Турина еще не дошла боль от раны. Он взмахнул другой рукой, сбивая с ног двух наемников с топорами, приближавшихся к Куине. Она сбросила с себя шок от ранения и нырнула под копье, вращаясь при этом так, чтобы смести ноги нападавшего.
— Не могу. — Теус добрался до Турина, рыча через рот Крей. — У меня есть только ее тело. Таланты квантала сложнее использовать, чем таланты марджала. Мне понадобится ее разум, чтобы… — Стрела попала в плечо Крей, развернув ее, и Теус разразился проклятиями.
Еще больше пеларти перепрыгнули через своих павших товарищей, устремляясь к Турину. Оперенный конец стрелы покоился в ладони Турина, вырастая из нее, как какой-то странный цветок. Красное древко торчало из тыльной стороны. Внезапно стало больно. Все еще не так много пеларти, как он думал — но довольно много.
— Бежим! — Куина обогнала его, скривившись на один бок, но все же быстрее преследователей.
Турин повернулся спиной к потоку нападавших и побежал в темноту туннеля, который привел их в комнату. Теус уже ковылял к выходу, но вода-чувство подсказало Турину, что на них несутся другие и вырвутся из тени еще до того, как Теус доберется до них.
Турин поравнялся с Мали и схватил ее за плечо здоровой рукой. Сотрясение, пробежавшее по руке, чуть не отбросило его в сторону — она была так близка к тому, чтобы коснуться Пути, что практически светилась от него.
— Взрывай их! — крикнул он.
— В какую сторону? — Мали не сводила глаз с преследующих его пеларти.
— Я… — Турин понял, что они в ловушке. Ужас похитил его голос. Это был конец, который ждал его на протяжении всего его путешествия. Бой, который невозможно выиграть. Яз не была здесь, чтобы увидеть, как он умирает. Он потянулся к Куине своей лед-работой как раз в тот момент, когда она вошла в темноту выхода. Он потянул ее к себе, когда начали появляться фигуры. Он не станет смотреть, как ее убивают. Они будут сражаться бок о бок. Прикрывать спины друг друга. И умрут вместе. Когда она скользнула обратно к нему, громко ругаясь, страх, который был в нем, исчез.
— Все кончено. — Он повернул ее к себе. — Давай устроим им ад. — Он повернулся лицом к атакующим Пеларти, Мали стояла рядом. — Охраняй мою спину, Куина. — Он взмахнул рукой — в этом не было необходимости, но каким-то образом это помогло сосредоточить его силу — и отбросил передовых воинов обратно к их товарищам. Этого было недостаточно.
Мали оглянулась.
— Мали! Бей их, сейчас же! — Турин поднял воина в доспехах, не прикасаясь к нему, и замахнулся им, как дубиной. Усилие вызвало вспышку боли за его глазами. Копье нашло узкую щель между ним и Мали и прошло между ними, взъерошив ее одежду. Еще одно пролетело над головой, и он молча поблагодарил богов за то, что пеларти целятся совсем не так хорошо, как он себе представлял. — Мали!
Она по-прежнему не оборачивалась.
Мы мертвы. Мы мертвы. Мы мертвы.
Воительница-герант, ростом более семи футов, одетая в кольчугу с потрепанным железным шлемом на голове, перепрыгнула через мужчину, которого Турин свалил последним, проскочила мимо пеларти, которого Турин использовал в качестве оружия, и обрушила свой широкий меч сверху вниз. Рубящий удар.
Оцепенев, Турин ждал смерти, но только для того, чтобы прямо над его лбом произошел взрыв звука и сверкающего металла. Клинок герант соскользнул с другого и отклонился в сторону, едва не задев плечо Турина. Фигуры в рясах прошли мимо него, сверкая мечами. Все пеларти, нетвердо стоявшие на ногах, упали на землю со смертельными ранами. Остальные отступили в заднюю часть зала, где скапливался непрерывный поток подкреплений.
— Монахини? — Турин оглядел вновь прибывших. У многих из них волосы были распущены, как у Мали и Куины. — Послушницы?
Во главе их шагала монахиня ростом с Турина, женщина с голубыми глазами, такими бледными, что ее можно было принять за икта. Она была стара, может быть, лет пятидесяти, но шрамы, пересекавшие ее руки и лицо, намекали на уроки, преподанные ей годами.
— Госпожа Меч из монастыря Сладкого Милосердия, — прошептала Мали.
Куина подошла и встала у другого плеча Турина:
— Сейчас ты кое-что увидишь.
Из рядов пеларти вышел худощавый мужчина неопределенного возраста. Его начищенный нагрудник и толстые меха намекали, что он их глава. Багровый шрам тянулся от черной заросли его бороды к уголку левого глаза. В правой руке он держал небольшой железный щит, в левой — изогнутый клинок в половину его роста. Он окликнул монахиню на языке, который не был ни языком севера, ни языком Коридора.