Турин обменялся взглядом с Куиной. Что бы ни потерял Теус, когда Пропавшие разделили его, он явно не потерял всю свою человечность. И Куина была права: Эррису нужно было услышать все это от кого-то, кто разделял его путь больше, чем она или Турин. Турин мог бы говорить о дружбе или любви, доказывающих истинную ценность Эрриса, но гнев тоже сработал.
Группа петляла по лабиринту полуразрушенных коридоров, пока не добралась до туннелей гораздо лучшей конструкции, а затем до большой окованной железом двери. Теус взломал ее и за ней оказались коридоры с белыми стенами, которые описывала Яз — с идеальными углами и панелями белого света в потолке.
— Внешний ковчег, — сказал Эррис. — Мы снова на верхних уровнях подземного города.
— Кто нас ждет? — спросила Госпожа Меч. Она шла рядом с Турином и Эррисом, по-видимому, невредимая, несмотря на то, что ее ряса была порезана и порвана в дюжине мест.
— Яз видела там Сеуса, одетого в тело ростом в три ярда, — сказал Эррис. — Если нам повезло, вы уже разобрались со всеми остальным, кого она видела — больше нет никого.
— Не чувствую себя везунчиком, — сказал Турин.
— И он будет там, чтобы убить нас? — спросила Куина позади них.
— Он хочет, чтобы все, кроме Яз, были мертвы, — сказал Эррис. — И, если окажется, что он не сможет победить, он попытается убить и ее. Мы хотим того же, что и он, — свободного доступа к ковчегу, только для этого ему и нужна Яз. Но к настоящему времени он, возможно, решил вернуться к своему предыдущему плану: убить ее и открыть ковчег самостоятельно, сколько бы лет это ни заняло.
ТУРИН ПРИНЮХАЛСЯ И сморщил нос, почувствовав знакомую человеческую вонь. Коридоры, по которым теперь следовала Госпожа Меч, явно были домом для наемников Сеуса, которые, в отличие от его механических слуг, нуждались как в питании, так и в туалетах. В длинной галерее было много следов недавнего пребывания, в том числе множество спальных мешков и тюков. Их владельцы либо лежали мертвыми в зале сломанных колонн, либо сбежали.
Территория, ранее занимаемая пеларти, простиралась на несколько сотен ярдов, но в конце концов она уступила место коридору, менее заляпанному грязными ботинками. Белизна стен заставляла Турина почувствовать себя пятном, остро осознать грязь на ногах и жуткий колтун волос.
По обе стороны от главного прохода виднелись входы в небольшие помещения, из которых не было другого выхода. Вдалеке коридор, казалось, заканчивался тупиком.
— Мне это не нравится, — пробормотала Куина. — Здесь нас можно поймать в ловушку.
— Все это место — ловушка, — сказал Турин. — Мы прошли пять тысяч миль, чтобы сунуть в нее свои головы. Лучше с этим покончить.
Впереди них Мали, шедшая с Госпожой Меч, остановилась у одного из входов:
— Смотрите. Врата Яз.
Тумз-врата лежали слегка наклоненными, как и описывала Яз — их прислонили к задней стене помещения, едва ли достаточно большого, чтобы их вместить. Турин пришел к выводу, что тупик на самом деле должен быть белой дверью, за которой находилась комната с серебристо-стальной дверью во внутренний ковчег, вделанной в пол.
Они осторожно продвигались вперед, Госпожа Меч впереди, за ней Эррис и Мали, затем Теус в теле челюсти-пса, затем Турин и Куина. Казалось, их было слишком мало, чтобы выступить против такого существа, как Сеус. Даже Госпожа Меч, которая могла бы прорубить красную тропу сквозь армию, мало что могла предложить против челюсти-псов.
Оставшиеся ярды коридора исчезали у них под ногами с ощущением неизбежности. Госпожа Меч приложила руку к двери, а затем ударила по ней рукоятью своего меча. Эффект, казалось, не сильно отличался от того, если бы вместо этого она ударила по стене.
Теус двинулся вперед, оттеснив Эрриса и Мали в стороны. Он опустил свою огромную голову, от его стальной морды до барьера оставалось дюймов шесть. Затем он сильно толкнулся ногами и ударился в дверь. Удар не оставил никаких следов, но, когда пес отступил для второй попытки, дверь плавно скользнула вверх, открывая комнату за ней.
Помещение оказалось больше, чем представлял себе Турин, с пятью другими дверями, расположенными через равные промежутки по периметру. Сеус стоял перед огромной дверью из серебристой стали, вделанной в пол в центре. Как и описывала Яз, он был на голову выше самого высокого геранта, идеально мускулистый представитель человечества, одетый в белую тунику, его вьющиеся волосы и короткая борода были такими же белыми. Его глаза сияли таким внутренним светом, что даже на таком расстоянии Турин мог сказать, что они были поразительного, опасного синего цвета. Рядом с ним стоял Эулар, казавшийся маленьким ребенком, сгорбившимся в своей черной мантии.
Сеус сложил свои толстые руки на груди, и Эулар шагнул вперед, как бы преграждая вновь прибывшим путь:
— Никто из нас не ожидал, что вы зайдете так далеко. Воистину, из вас получилась бы грозная армия.
— Ты. — Госпожа Меч шагнула в дверной проем, держа меч перед собой. — Ты не священник Предка.
— Конечно, священник. — Эулар, казалось, изучал женщину своими пустыми глазницами. Он сотворил в воздухе перед собой знак дерева. — Ты думаешь, что для того, чтобы считаться верующим, я должен соглашаться с твоей настоятельницей в вопросах политики?
— Ты служишь ложному богу. — Монахиня направила свой клинок вверх, к голове Сеуса.
Молния рассекла воздух и, описав дугу вокруг Сеуса, ударила в серебряную дверь и в еще полдюжины точек на потолке и полу, толстые потоки силы вырывались из его пальцев, ослепляя.
Но Эулар просто улыбнулся той же теплой улыбкой, которую Турин знал с детства, — улыбкой доброго человека, мудрого человека. Буря позади него утихла.
— Мы тратим все наши годы на короткое путешествие поперек Пути, от жизни к смерти. Мы с вами путешествуем поперек Пути, но, как народ, мы следуем вдоль него. Предок стоит на обоих концах. Предок наблюдает за нами еще до полета — до того, как корабль-сердца впервые отбили свой ритм. Это Предок единственной формы, исток, альфа. И Предок наблюдает за нами из конца, из-за смерти звезд. Это Предок из сингулярного разума, цель, омега.
— Не смей цитировать мне священные писания! — огрызнулась Госпожа Меч, но яд исчез из ее голоса.
— Священник может цитировать священные писания, верно? — Снова эта улыбка, полная тепла, смирения и юмора. — Но ты прислушивалась к словам? Ты когда-нибудь слушала их или просто повторяла так часто, что они утратили смысл, превратившись в простые звуки? Предок — это альфа и омега. Нет начала без конца. Сеус пришел, чтобы дать нам этот конец, показать нам омегу, довести наше путешествие до конца. Нет никакой ценности ни в чем вечном. Именно мимолетность наших жизней делает их драгоценными. Все листья должны опасть вовремя. Сеус — жнец, клинок Предка.
Эулар обратил свой безглазый взгляд на остальных, когда они вошли в дверной проем позади Госпожи Меч:
— Правда в том, что сегодня я надел свою священническую мантию на случай, если кто-нибудь из ковена Настоятельницы Коготь ускользнул из-под опускающейся пяты инквизиции. Я рассудил, что вместе с трансом безмятежности, который добрые сестры несут с собой в бой, моя мантия выиграет мне время, в котором я нуждался.