— Большое спасибо, — благодарит Катрин, — кофе был очень хороший, а эклеры просто отличные.
Габриель сухо замечает:
— Иной раз приходится тащить человека к счастью.
Катрин ложится рано, блаженствует в своей комнате и усердно полирует ногти. Научилась у матери. Та относится к этому делу очень серьезно. Полируя ногти, можно и помечтать. О завтрашнем дне, о встрече с Франком… А если сравнить Бодо Лемке с Франком, н-да…
Из соседней комнаты не доносится ни звука, только из кухни голоса, но потом и они стихают. Слышно, как в коридоре открывается дверь.
Они, верно, пошли в комнату Йорга. Но что нужно Лемке в комнате брата? Ему там нечего делать.
И что нашла сестра в этом Бодо Лемке?
Катрин уснула, но внезапно от толчка в бок просыпается. Габриель сидит на кушетке.
— Ты забыла выключить свет, — говорит сестра, — твой старый грешок. Нынче я за отца.
— На меня вдруг сон напал, — бормочет Катрин, — А господин Лемке ушел?
— Да, ушел, — отвечает Габриель. — Тебе он что, не нравится?
— Так я же его совсем не знаю. А тебе нравится?
— Я в него втюрилась. Еще как! Иной раз болтает много, но вообще-то он мастер своего дела. Руководит ансамблем. Это между делом, но по всем правилам. А по специальности он декоратор. В этой области кое-что смыслит. Деньги, если захочет, лопатой гребет. У него есть «Москвич», и он подал заявление на дачу. Когда он со своим ансамблем на эстраде, в зале творится что-то невообразимое. Тебе нужно послушать. Да и вообще он хороший человек.
— У него большая квартира, перестроенная из лавчонки, — говорит Катрин, — зачем же ты с ним ходишь в комнату Йорга?
— Вот как, он тебе уже рассказал про свою квартиру? Там в эти месяцы жутко холодно. Знаешь, сколько он тратит на отопление! Слушай, родителям не обязательно все знать.
— Мама так и так заметит. — Усталость снова одолевает Катрин.
— Это уж моя забота. Ты только не вмешивайся.
— Но у тебя же есть своя комната, — настойчиво твердит Катрин.
— Стена слишком тонкая, — бросает Габриель и уходит.
Катрин закутывается в одеяло. Громко, убаюкивая, тикает будильник.
В домике родители уже спят.
А может, и не спят. Говорят о дочерях или думают о них.
А может, и не говорят и не думают о своих детях. Тоже может быть.
День выдался безветренный, небо бело-голубое, и солнце чуть-чуть пригревает.
В Вильгельмру все еще белым-бело, не то что на Варшауэрштрассе, где специальный раствор превратил снег в бурую грязь.
Катрин опять поехала автобусом, сегодня в нем тепло и он не воняет дизельным маслом. Девочка выспалась, она долго спала, не проснулась даже, когда Габриель внесла и поставила ее в комнату поднос с завтраком. И записочку написала: «Дорогая Катя! Желаю хорошо провести день. Твоя большая сестра Габриель».
Не часто случается, что Габриель так по-матерински ухаживает за своей маленькой сестрой. Связано, верно, с этим странным Бодо Лемке…
Перед домом Лессовых снег аккуратно убран. Катрин волнуется. Из трубы вьется дым. Франк, значит, дома.
Катрин нажимает кнопку звонка, и тотчас щелкает автоматический замок. Девочка идет к дому. Дверь открывается. На крыльцо выходит женщина, стройная, темноволосая, хорошо причесанная. Катрин сразу догадывается, что это госпожа Лессов. Но ведь родители Франка собирались уезжать? Не она Франку приготовила сюрприз, а ей судьба уготовила сюрприз. Однако отступать поздно.
Госпожа Лессов с удивлением смотрит на девочку:
— Что вам угодно?
— Я пришла к Франку.
— Кто вы, позвольте спросить?
— Катрин. Катрин Шуман.
— Ах вот оно что, девочка с катка. Я говорила с вами по телефону.
— Да.
— Сын еще спит. В каникулы он всегда спит подольше.
Катрин смущается. Тщательно подкрашенное лицо госпожи Лессов выражает отчужденность.
— Я этого не знала, — говорит наконец Катрин, — ведь скоро полдень.
— Франк поздно ложится. Мне бы не хотелось его будить.
Спасает положение сам Франк. Не слишком деликатно отодвигает он мать в сторону и оказывается перед Катрин.
— Да быть того не может! Ты вернулась из леса? — восклицает он с нескрываемой радостью.
— Вчера еще.
— Заходите, — приглашает госпожа Лессов. — Здесь дует.