Глава XXVI. Круг
Ленка встретила Надю, как и пять дней назад, в красных вельветовых штатах и красных домашних туфлях с белыми шарами-помпонами. Но вместо кофты на ней был свитер, и она еще куталась в плед.
— Представляешь, у наших соседей батареи потекли, и весь подъезд отключили. Хожу, замерзаю. Ты не раздевайся.
Надя сняла шапочку и, держа ее в руке, прошла в комнату, не раздеваясь.
— Помнишь, ты хотела купить виды зимнего Ленинграда и не нашла? Я тебе привезла, — сказала она.
Ленка приняла буклетик, развернула, но смотреть не стала, отметила только верхнюю открытку:
— Лошади на Аничковом мосту. Вот мерси.
Она от смущения сказала «лошади», а не кони. Ей было очень приятно получить подарок от Нади.
— Как снимались? Что нового видела в Ленинграде?
— Снимались, как все снимаются, а нового… Видела, как Медный всадник шевелит ногами. Пушкин не зря оживил Петра I и заставил скакать за Евгением. Случайно открыла… Есть одна точка, когда идешь от Исаакиевского собора к набережной вдоль ограды памятника. У всадника ноги свисают с крупа лошади параллельно, и вот, когда внезапно посмотришь на самой середине, а сама продолжаешь идти, то видишь, как одна нога уходит вперед, а вторая — назад. И передние ноги лошади, вздыбленные вверх, также шевелятся. Оптический фокус. Все в жизни оптический фокус. Сама идешь, двигаешься, а кажется, что двигается и идет тот, на кого ты пристально смотришь.
— Какая-то ты странная, Надьк, как будто еще не приехала.
— В Эрмитаже были с отцом очень коротко. В зале Рубенса видела дикторшу Центрального телевидения Анну Шилову. Оказывается, она позировала Рубенсу для картины «Союз земли и воды». На переднем плане стоит, облокотившись на кувшин. Еще один оптический фокус.
— Надьк, ты не то говоришь, — забеспокоилась Ленка. — Что было в Ленинграде?
— Ничего не было.
Взгляд Нади упал на маленькую скамеечку, стоящую под торшером сбоку тахты. На скамеечке лежала раскрытая книга. Надя нагнулась, взяла книгу и посмотрела обложку.
— Альбрехта Дюрера читаешь?
— Вынуждена читать, — сказала Ленка. — Я сижу с тобой за одной партой, а ничего про твоих художников не знаю. Что было в Ленинграде?
— Помнишь, в Эрмитаже, в египетском зале, мы видели папирус? Папирус, на котором написана сказка о потерпевшем кораблекрушение. Фараон послал одного из своих приближенных на рудники, но его корабль попал в бурю. Корабль утонул, а приближенный оказался на необитаемом острове. И вот он пишет отчет своему фараону. Там есть такая фраза: «Я провел на нем три дня в одиночестве, и только сердце было моим спутником». Только сердце. Я поняла в Ленинграде, как это бывает, когда только сердце остается спутником. Ты, Ленк, никому не говори. Я встретила Таню на киностудии, и она поблагодарила меня за то, что я им не звоню. Я не должна больше им звонить. Я решила его больше никогда не видеть. И когда я это решила, у меня даже сердце остановилось. Не знаю, как я завтра проснусь. Я же сразу вспомню, и мне не захочется вставать. Она у меня отняла надежду.
— Что же ты теперь будешь делать?
— Я уже сделала. Я посвятила Марату свои рисунки к «Мастеру и Маргарите». Написала на папке с внутренней стороны: «Посвящается М. А.». У меня осталась только одна эта возможность приблизиться к нему, вернее, приблизить его к себе.
— А знаешь, Надьк, даже хорошо, что так случилось, — бодро заявила Ленка. — Быстрей забудешь.
— Да, я тоже так думаю, — сказала Надя, — а иногда думаю по-другому.
— Как по-другому?
Пальто нее больше и больше обременяло Надю, давило на плечи.
— Ну, ладно, я пойду. Мама мне готовит ванну, а у тебя сегодня неуютно.
— Отключили весь подъезд и второй день сидим вот так. Может, я тебя провожу?
— Не надо. Встретимся завтра в школе.
— Встретимся на баррикадах, — пошутила Ленка, имея в виду войну с учителем математики.
После ухода Нади она долго сидела на тахте, глядя перед собой в стену. Потом постелила себе постель, пододвинула торшер и легла с книгой. Судьба великого немецкого художника ее сегодня волновала гораздо меньше. Мысль все время перескакивала в сегодняшний день, и многие страницы она прочитывала невнимательно, почти машинально. Но вдруг она встрепенулась, села на кровати и, не подбирая сползавшего с плеч одеяла, перечитала еще раз предыдущую страницу. Желая украсить фресками базилику Святого Петра, папа Римский разослал монахов по всему миру искать самого лучшего художника. Они являлись в мастерские и просили живописцев показать свое мастерство. Один из посланцев приехал во Флоренцию и явился к Джотто.