Знакомство
История эта началась в январе 1878 года. Бушевала русско-турецкая война, война за освобождение братской славянской Болгарии от жестокого османского владычества. Новый, 1878, год солдаты Кексгольмского полка встречали на перевалах через Балканы, в походных палатках, под метелью и в снежных сугробах... Но наступление славных русских полков стремительно. Уже заняты София и Филиппополь. После короткого и жестокого рукопашного боя у селения Карагач, солдаты Литовского и Кексгольмского полков вступают на Адрианопольское шоссе. Они рвутся к заветной цели - к «Царь-Граду», Константинополю, самому сердцу Османской империи. Адрианопольское шоссе по праву можно было назвать «Дорогой смерти». Это был страшный путь отступления османов из оставляемых болгарских городов. Тысячи мирных жителей - турок и болгар-мусульман, охваченных паникой и ужасом перед «гяурами» (неверными), увлекаемые отступающей турецкой армией, кинулись на шоссе. Все смешалось: повозки, артиллерийские орудия, гражданские и военные, взрослые и дети. Зима все никак не сдавала свои позиции, стояли страшные холода, и поля вдоль шоссе были покрыты снегом. Русские войска пробивали себе дорогу среди биваков и обозов беженцев, погибавших от голода и холода. Местами это были настоящие обозы трупов: мертвые семьи наполняли повозки до самого верха. Местами же это были биваки, наполненные страшными «живыми картинами», составленными из мертвых или умирающих людей. И хотя снежный покров прятал от взоров проходивших солдат многое, порой из-под снега была видна нога или рука человека, и наиболее верующие крестились, бормоча «Вот страсти-то Христовы!».
Подобные картины боевого духа армии совсем не прибавляли. В войсках царили уныние и усталость. Иногда лишь из марширующих рядов в протянутую руку умирающего беженца летела черствая краюха солдатского хлеба. «Спаси тя Бог, болезный!». И не было больше в сердцах солдатских гнева на турок, остались лишь жалость да сострадание.
Окраина разоренной и выгоревшей дотла деревни Курчешма. Очередной брошенный беженцами привал, очередная страшная картина. На обочине дороги, у потухающего костра сидит полумертвая женщина, безумным взором смотрящая куда-то вдаль. Всякому понятно, что она уже не жилец на этом свете. Женщина прижимает к груди маленького ребенка. Она бредит, что-то говорит на непонятном языке.
И тут сердце солдатское, казалось, окаменевшее от ужасов войны, не выдерживает. Рядовой Кексгольмского полка Михаил Саенко (полковая история сохранила имя и фамилию героя) выскакивает из строя, берет из рук умирающей еще живого ребенка и запахивает его полой грубой солдатской шинели. В глазах женщины загораются последние искры угасающего сознания, посиневшие замерзшие губы шепчут: «Айше, Айше, Айше...». «Не боись, родимая, не бросим мы твою Айше», - говорит Михаил, прекрасно осознавая, что ничем другим несчастной он уже помочь не в силах. Саенко торопливо занимает свое место в строю, а по рядам кексгольмцев несется необыкновенная весть - у их полка появилась собственная приемная дочь! Вот уж воистину сказано в Священном Писании - «Кто примет одно такое дитя во имя Мое, то Меня принимает». Прервем на минуту рассказ гусарского поручика, оставив маленькую Айше наедине с ее новым приемным родителем - русским пехотным полком. Поговорим на одну важную тему - тему всеобщего настроения русских солдат в ту войну. Лично я считаю (да и не я один), что русско-турецкая война 1877-78 годов по настроению русской армии и российского общества в целом была одной из благороднейших войн века 19-го. Русских воинов не интересовали политические причины той войны: решение вопроса о проливах, начало нового передела Европы, «игра мускулами» на Балканах. Для них война имела чуть ли не сакральный характер, где основной целью было освобождение братского болгарского народа от многовекового османского владычества. Немаловажную роль тут сыграла принадлежность русских и болгар к одной церкви - православной. Вместе они боролись не просто с врагом, а с врагом их веры, «коварными турками-магометанами», попирающими законы Христовы и не щадящими даже «деток малых», как писали в одной лубочной листовке того времени. Западные наблюдатели всегда отмечали, что русский солдат страшен для врага в бою, но не после него. Вот и в нашей истории проявился человеколюбивый характер русского воинства. Солдат совсем не волновал вопрос, болгаркой ли была Айше или турчанкой. Это было дитя рода человеческого, которое необходимо спасти от неминуемой гибели. Тем более, что кексгольмцы уже насмотрелись на войне всякого. В те дни и угнетенные, и угнетатели торопились свести свои счеты, убивая даже детей. Побывав в бывшей Югославии начала девяностых годов прошлого века, я лично могу подтвердить эту кровавую особенность межрелигиозных войн на Балканах. Наверное, малышка Айше, которой по некоторым сведениям в то время было четыре года, считала, что ей несказанно повезло. Добрые усатые дяди все время ее баловали, принося то громадный кусок чуть сероватого, но самого вкусного на свете, сахара, то собственноручно сделанную деревянную игрушку. А как забавно было ехать в аптечной двуколке, превращенной в походную кроватку, играя с ярко блестящими на солнце гильзами! Изумленные офицеры и солдаты других полков провожали взглядами свободно разгуливающую среди армейских полевых палаток девочку в ярких нарядах, любовно справленных ей полковым портным из брошенных отступающими турками платьев. Это был лучший трофей, добытый Кексгольмским полком в той войне. Лето 1878 года кексгольмцы встречали на берегу Мраморного моря неподалеку от Константинополя. Заветная цель достигнута - русские войска стоят под стенами «Царь-Града» (опять очередной сюрприз от музы истории Клио, здесь, на Принцевых островах, в 1920-1921 годах прозябали русские беженцы, ищущие приюта в негостеприимной турецкой стороне, но об этой печальной истории мы обязательно поговорим в другой раз и на страницах иного повествования). А пока на полковом собрании офицеров-кексгольмцев решалась дальнейшая судьба Айше. Решение принято единогласно - признать девочку дочерью полка, взять с собой в Россию, воспитывать и поддерживать материально до самого ее совершеннолетия. В жизни Айше начинался новый период - российский.