«Ну что же, дело богоугодное», - удовлетворенно проворчал государь, узнав, что кексгольмцы хотят, чтобы девочка получила хорошее воспитание. Помня русскую поговорку «Куй железо, пока горячо», слегка осмелевший капитан Рейхенбах отрапортовал монарху, что, вот, дескать, хотим просить государыню Марию Александровну зачислить «нашу дочурку» кандидаткой в Варшавский Александро-Мариинский институт. Царь находился в благодушном настроении от обильного обеда, устроенного в его честь офицерами полка, да и вдобавок был по-настоящему растроган историей о маленькой Айше. «Я сам похлопочу у государыни», - пообещал он кексгольмцам.
Сказано - сделано. Русские царственные особы, в отличие от многих современных политических лидеров, слово свое ценили и, что главное, держали. Через несколько месяцев после памятной беседы шестилетняя Мария-Айше была зачислена в институт пенсионеркой Ее Величества (тогда это слово имело значение сходное современному «стипендиату»). Фамилию Маше дали «Кексгольмская» в честь удочерившего ее полка. До своего официального поступления в Александро-Мариинский институт Маша жила в семье Панютиных, где в полном смысле этих слов, купалась в атмосфере любви и заботы. Черноволосая, черноглазая, бойкая девочка была предметом обожания близких и друзей семьи. «Щебетуха ты наша», - называл ее такой строгий на службе и такой мягкий в семейном быту генерал-майор Панютин. Когда Маше исполнилось 10 лет, пришла пора расставания. В 1883 году Маша переступила порог института в качестве его воспитанницы.
Да, нелегко пришлось воспитаннице Александро-Мариинского института Марии Константиновне Кексгольмской в ее учебе в стенах столь славного учебного заведения! Более придирчивого и в то же время более любящего свое чадо «отца», как Кексгольмский полк, и представить себе было невозможно. К учебе подопечной офицеры полка отнеслись с поистине военной строгостью и организованностью - например, по субботам в офицерском собрании вывешивались специальные таблицы с Машиными баллами по всем предметам. А по воскресеньям опекуны и крестный приезжали к ней в институт на так называемые «приемы с конфетами» и обязательно расспрашивали и ее, и педагогов о поведении и успехах в учебе.
Справедливости ради надо сказать, что Мария-Айше делала все от нее зависящее, чтобы не опозорить славного имени своего полка. Бывало, затеют воспитанницы какую шалость, зовут участвовать в ней Машу, а та с достоинством им отвечает: «Вам все равно, а за меня будет краснеть весь мой полк». Время шло, училась Маша усердно, учителя и классные дамы не могли на нее нарадоваться, каждый год в гостиной офицерского собрания появлялись все новые портреты «дочери полка».
И вот, наконец, долгожданный день выпуска нашей героини из стен Александро-Мариинского института наступил. Было это 7 июля 1890 года.