Суора улыбнулась. На этот раз без малейшего труда, легко и непринужденно.
Для 7024-ре все еще были непривычны и непонятны эти мимические движения и он напоминал себе, что необходимо практиковаться в них, дабы в общении с людьми выглядеть более естественным и человечным.
Ташунг знал, что это заведение открыто до самого рассвета и предполагал, что там наверняка найдется кто-то кто знает где живет судебный секретарь.
Суора погладила рукояти мечей, спрятанных под плащом, и быстро зашагала по ночным улицам Туила по направлению к «Черной Румме».
По началу Ташунг сомневался в разумности иметь при себе это невообразимо примитивное оружие, хоть оно и было выполнено с немыслимым для здешней цивилизации совершенством. Два небольших изящных клинка с полуметровым, односторонним, слегка изогнутым лезвием были способны разрезать даже камень. После дополнительной трансформации доставшегося Ташунгу тела и настройки сознания, 7024-ре владел этим оружием с невероятным мастерством и практически на уровне рефлексов. Но после месяца, проведенного среди людей, Ташунг понял, что мечи, даже оставаясь в ножнах, выполняют определенную статусную функцию, заставляя окружающих относиться к нему с опасением и почтением, что весьма устраивало 7024-ре, ибо как выяснилось, в обществе этих существ быть физически привлекательной самкой детородного возраста порой очень непросто. Но впрочем не на всех это действовало и пару раз ему все-таки приходилось обнажать мечи.
Суора толкнула тяжелые двойные двери таверны и вошла внутрь.
Главная зала «Черной Руммы» представляла собой большое овальное помещение с невысоким потолком, опирающимся на широкие деревянные колонны круглого сечения. Залу заполняли массивные прямоугольные столы, за каждым из которых могло разместиться до десяти человек. Возле столов стояли лавки и грубые табуреты.
Суора сделала первый шаг по центральному проходу, идущему прямо к винной стойке, которую впрочем не было видно за спинами стоящих возле нее людей. Зала к огорчению молодой женщины была прекрасно освещена множеством свечей, ламп и двумя огромными каминами, пылающими у левой и правой стены. И значит люди видели ее также хорошо, как и она их.
— Эй подруга, вход после полуночи платный, тут и так не продохнуть, — сказал кто-то слева от Суоры.
Она повернула голову и увидела молодого мужчину в широкой белой рубахе, расстегнутой до пупа, в коричневых кожаных штанах и щегольских полусапожках. Парень сидел на табурете возле небольшого квадратного столика, на котором стояла чашка с монетами, и ловко вертел между пальцев длинный тонкий ножик. Взгляд парня был насмешливым и дерзким.
Суора отвернулась и спокойно пошла дальше, как будто не поняла его слов.
«Начать наверно следует с виночерпия за стойкой», размышлял Ташунг, «даже если он не знает сам где живет судебный секретарь, то возможно подскажет у кого узнать». Мысли 7024-ре были внезапно прерваны. Кто-то грубо схватил Суору за левую руку. Волна омерзения и брезгливости окатила Ташунга. Эти физические контакты все еще были ему в диковинку и он ничего не мог поделать с яростным чувством отвращения, которое они у него вызывали. И прежде чем он пришел в себя и взял свое, все-таки еще во многом очень странное для него, тело под контроль, причина неприятного ощущения была устранена.
Молодому мужчине, выполнявшему роль привратника, очень не понравилось поведение незнакомки в странной облегающей черной одежде. Он даже счел его оскорбительным. Он вскочил с табурета и схватил женщину за руку, намереваясь привести ее в чувство и указать на недопустимость подобного отношения к внутренним правилам «Черной Руммы». Что произошло дальше он не понял. Как только он сжал запястье незнакомки, его грудь поразил страшный удар. С поломанными рёбрами он как мяч отлетел назад, сокрушил маленький столик и врезался в стену. Чашка и монеты весело зазвякали по полу.
Как только Суора почувствовала чужое прикосновение, она, двигаясь быстрее чем мог уловить человеческий глаз, развернулась и ударила противника правой ногой.
Ташунг расстроено глядел на молодого самца, лежащего у стены среди деревянных обломков. 7024-ре был недоволен собой. Конечно же следовало сдержаться. Это жалкое существо ведь что-то говорило ему, а он не обратил на это внимания. Да, скверный из него наблюдатель. Впрочем, прошел только месяц и он пока только учится. Хотя, это конечно не может служить оправданием, тем более сейчас, когда он получил другое, гораздо более важное задание. Самец к счастью был жив и теперь расширенными от ужаса глазами глядел на Ташунга.