— Скажите, пожалуйста, адвокат….
— Госпожа адвокат! — поправила бывшая воинствующая феминистка.
Она чуть было не пожалела об этой агрессивной вспышке, но тотчас почувствовала, что резкий тон повысил ее общественный статус, ведь несгибаемому правозащитнику и подобает говорить властно.
— Прошу прощения! Госпожа адвокат, я хотел бы знать, какую линию защиты вы намерены представить сегодня на закрытом заседании Верховного суда? Нам необходимо сообща разработать стройную систему аргументов.
— Да, — вступил глава Юридического отдела. — Извини, что прерываю тебя, Франсуа, но, по моему мнению, мы должны точно определить, чего хотим: между полярными протабачными и антитабачными доводами, между противниками и защитниками смертной казни остается широкое поле для промежуточных мнений, и, надо признать, мы рискуем запутаться.
Слово взял низкорослый юрист в очках:
— Не хочу показаться циничным, но при первом рассмотрении, пожалуй, самым разумным было бы просто требовать соблюдения Уголовного кодекса и строгого уважения закона. Иначе говоря, надо предоставить приговоренному право на последнее желание, дать ему выкурить сигарету и казнить.
Похоже, эта точка зрения совпадала с позицией замдиректора по рекламе, который продолжил:
— Нам бы это позволило не вступать в дебаты о смертной казни. Мы лишь подчеркнули бы, что даже в современном пуританском мире, где антитабачные лиги сеют страх и ужас, последней волей человека может стать желание выкурить сигарету: впечатляющее и эмоциональное послание.
— Согласен, — подхватил кто-то, — но хочешь ты или нет, все это только укрепит треугольник преступник — табак — смерть. Продажи могут упасть.
Марен откашлялась и выдержала паузу. Нерешительность собеседников была ей на руку. Теперь главное не допустить ошибки. Раболепствуя перед Табачной компанией, она ничего не выиграет. Дело Джонсона потеряет во временной протяженности, нравственном размахе и материальной выгоде. Марен твердо изложила свою точку зрения:
— Разумеется, я понимаю ваше беспокойство и благодарю вас за предложенную финансовую поддержку. Но адвокату трудно следовать логике рекламодателя, когда речь идет о человеческой жизни. Так что вам должно быть понятно, почему я требую отмены казни, — во-первых, потому, что это позволяет закон, а во-вторых, потому, что я верю в невиновность моего подзащитного.
— Однако он признал свою вину! — возразил юрист.
— Многие невинные признаются в комиссариате полиции или в кабинете следователя.
— Согласен, — вступил вице-президент, — но, будьте любезны, укажите главные пункты вашей стратегии, на которые мы сможем опереться.
В этот знаменательный день Марен приложила героические усилия, чтобы выглядеть элегантной. Она побывала у парикмахера, надела строгий черный пиджак (правда, он плохо сочетался с кроссовками) и на переговорах выглядела почти достойной доверия. Приступив к вопросу о смертной казни, она закрыла глаза, словно освежала в памяти давно сформулированные аргументы:
— Вы знаете, что с момента принятия закона об урегулировании процедуры смертной казни было умерщвлено множество безвинных людей.
Малорослый очкастый юрист уточнил с циничной усмешкой:
— А разве закон от одиннадцатого июля не подтвердил отмену высшей меры на всей территории Евросоюза?
— Вы правы, согласно его тексту, «Смертная казнь отменена. Однако в отдельных случаях государства Союза оставляют за собой право применять ее». Хорошо еще, что не во всех случаях! Как бы то ни было, месье Джонсон, подобно многим другим, приговорен к смерти.
— Он убил полицейского!
— Действительно, убийство сотрудника правоохранительных органов — один из предусмотренных случаев… Но позавчера неумолимую логику событий нарушило невероятное происшествие: простая сигарета отсрочила казнь. Джонсон просит того, что полагается ему по праву. Я же требую большего: беспристрастного правосудия для бедных и действительной отмены высшей меры. Сегодня Табачная компания должна возглавить борьбу.
Юрист вернул ее к реальности:
— А в чем же проявляется пристрастность правосудия по отношению к бедным?
По этому едкому тону Марен угадала ответ: «В том, что им достаются такие бездарные адвокаты, как Марен Патаки». Она чуть не покраснела, но, сделав глубокий вдох, решила проигнорировать вопрос. К счастью для нее, присутствующие витали в собственных мыслях. Вице-президент озабоченно раздумывал, сможет ли его фирма включиться в серьезную политическую борьбу, не рискуя оттолкнуть часть курильщиков. Опрос двухгодичной давности показал, что любители сигарет проявляли большую благосклонность к смертной казни, чем некурящие граждане. Было бы выгоднее ограничиться рекламной акцией под простым и впечатляющим девизом «Табак как последнее удовольствие». С другой стороны, если Марен Патаки добьется оправдания Джонсона, лучи ее славы озарят Табачную компанию, и в глазах общественности производитель сигарет станет спасителем невинного. Все взвесив, президент взял слово для вынесения вердикта: