— Только один человек показался мне достойным пожить еще: канадец. Дурень вознамерился разбогатеть на продаже алкоголя в воюющей исламской стране. Это среднестатистическое ничтожество, типичный представитель человеческого рода — монументально примитивный, упрямый, несимпатичный… Все заложники взывали к человеколюбию зрителей, а канадец говорил о своей собаке. Жена его бросила, роднее собаки у него никого нет. У меня тоже была собака… Мне понравился этот человек. Он немолод, не наделен обаянием, ни петь, ни танцевать не умеет. Если я не вытащу его, он погибнет.
— А как вы намерены осуществить план?
Добровольный смертник смиренно вздохнул:
— К сожалению, мне трудно диктовать условия. Единственным разумным решением было попросить освобождения заложника среднего возраста, от сорока до шестидесяти лет. Журналиста убили, остался только виноторговец. Конечно, в письмах адвокату и жене я откровенно объяснил свой выбор. И вас прошу обнародовать мои слова, когда меня не будет в живых.
— Обещаю.
Мужчины посмотрели друг на друга сквозь сигаретный дым, и священник завершил беседу:
— Вам нужно поесть и отдохнуть. Завтра мы выезжаем очень рано, дорога предстоит длинная. Обмен состоится ровно в пятнадцать часов.
Он медленно поднялся и степенно проводил заключенного в столовую.
*На следующий день в указанное время машина остановилась на 225-м километре, среди скал и песчаных холмов, покрытых редким кустарником. Неподалеку, всего в ста метрах, уже стоял «мерседес» коммандос. У пленника сжалось сердце. Через несколько мгновений он включится в нелепую и жестокую игру. Христианские ополченцы, широкоплечие парни с ручными пулеметами на коленях, явно торопились поскорее со всем покончить и болезненно покашливали. Невзирая на их протесты, отец Эль Гури курил всю дорогу безостановочно, а система кондиционирования в машине не позволяла открывать окна. Теперь они приоткрыли дверцы машины и смогли вдохнуть хоть немного чистого воздуха. Наконец момент обмена настал. Заключенный позволил священнику в последний раз себя обнять и пошел за охранниками по раскаленному песку.
Террористы в ковбойских шляпах шли им навстречу. Объятый ужасом добровольный смертник еле передвигал ноги. Глаза его были широко открыты, но он, казалось, ничего вокруг не видел и спотыкался на каждом шагу. Обе группы остановились, и охранники обменялись несколькими словами по-арабски. Затем христианские ополченцы приказали пленнику пройти еще двадцать шагов. Навстречу ему двинулся освобожденный заложник. Заключенный тщательно считал последние секунды перед пыткой. На цифре «десять» он остановился и огляделся. И вдруг, словно проснувшись, закричал:
— Мне не этого обещали! Я не согласен!
А Кевин, самый молодой заложник, уже бежал к машине христианского ополчения. Следуя результатам всемирного голосования, террористы освободили энергичного парня, а не скучного канадского торговца. Узник растерянно обернулся, но христианский ополченец пригрозил ему револьвером:
— Давай, давай, шагай!
Несчастный прошел несколько шагов, отделявших его от террористов, в отчаянии повторяя:
— Я не этого просил, я говорил совсем о другом человеке!
Террорист схватил его, затолкал в машину и сказал на ломаном английском:
— У нас тоже есть принципы.
Публика благосклонно приняла инициативу узника. Лишь его жена осмелилась назвать несоблюдение его требований предательством. Ей удалось опубликовать в газетах письмо мужа, где он объяснял причины своего поступка и выбор заложника — «мужчины от сорока до шестидесяти лет». Эта откровенность повредила его репутации. Кто-то счел письмо провокацией; кто-то возмутился, что обвиняемый в преступлении против детства смеет диктовать свои условия. Рановато из него сделали героя! Хорошо хоть у террористов оказалось побольше совести!
Юный Кевин распространялся о том же на всех телеканалах. Он и не думал благодарить своего спасителя. Наоборот, заявил, что не испытывает никакой признательности к человеку, который хотел спасти не его, а кого-то другого! Он поведал о родившемся в плену желании стать артистом и дуэтом с Бритни из Star Academy спел песню в честь заложников и поблагодарил Франсуазу за «чудесный урок мудрости».
В течение следующих нескольких недель события в Martyre Academy приняли неожиданный оборот. Уже в начале второго тура болельщики заметили, что новый участник превосходит всех своей ловкостью и умениями. Он победил в конкурсе по общекультурным вопросам, на конкурсе декламации блестяще прочитал монолог Гамлета, хотя и немного поотстал в конкурсе пения. За него голосовало все больше и больше зрителей; похоже, его поддержали сорокалетние и пятидесятилетние мужчины, которых он завещал беречь и защищать.