— Я… Спроси меня на собрании. Спроси меня, когда оно закончится. — Она убрала руку с его груди, все еще беспокоясь за сердце под ней.
Она повернулась и последовала за остальными, ненавидя себя за выражение глаз Квелла, ненавидя сломанный голос, который не давал ей покоя, который оставлял ее неудовлетворенной хорошими вещами, голос, который говорил ей, что она может выглядеть так же, но что она — другая.
Квелл следовал за ней по пятам, а Яз шла, ничего не видя, понимая в свой последний день новую истину: лед Абета мог простираться на бесчисленные мили, но во всей этой пустоте не было места для отдельного человека.
ЦЕРЕМОНИЯ УЖЕ НАЧАЛАСЬ, когда Яз догнала брата. На самом нижнем ярусе, где под ними была только темная пасть дыры, дети семи кланов, принадлежащих к трем племенам, выстроились в большой круг. Каждые несколько мгновений очередь двигалась вперед, и каждый мальчик или девочка по очереди представлялись регулятору.
Старый жрец стоял, закутанный в чернильно-черную шкуру, которая не принадлежала ничему из того, что Яз когда-либо видела вытащенным из моря. Когти хула протянулись над его плечами и развернулись веером на груди, нанизанные на шнур вокруг шеи. Его голова была голой и лысой, отмеченной, как и его руки, путаницей шрамов от ожогов, возможно, символами, но сложными и накладывающимися друг на друга.
Икта говорили, что Регулятор Казик наблюдает за собраниями в течение многих поколений. В то время как другие жрецы приходили и уходили с течением времени, старея, и удаляясь в Черную Скалу, Казик, как говорили, оставался невосприимчивым к годам. Постоянный, как ветер.
Сегодня он был регулятором, беспощадным судьей. Завтра он станет жрецом Казиком, будет благословлять браки, смеяться, смешиваться с кланами и пьянеть от закваски вместе с остальными взрослыми.
Яз и Зин встали в хвост очереди вместе с парой десятков других детей Икта. Еще один подошел сзади, задержавшись в руках матери. Впереди, примерно в трети окружности кратера от них, еще одна девочка выжила после пристального осмотра регулятором. Она отбежала в сторону, чтобы присоединиться к родителям, наблюдавшим за происходящим с более высокого яруса.
Яз двинулась вперед вместе с шеренгой. Подъем все еще горел в ее ногах, грудь болела от тяжелого дыхания.
— Это было тяжело! — Зин улыбнулся ей. — Но мы добрались вовремя. — Он стоял близко к краю, где лед резко уходил в сторону дыры.
— Шшш… — Яз покачала головой. Лучше всего было избегать любых мыслей о слабости. Говорили, что регулятор может читать мысли ребенка, просто глядя ему в глаза.
— Кого-нибудь туда бросили? — Это был Джейсин позади них, всего восемь лет, такой же молодой, как и любой Икта, которого проверяли сегодня. Более младшие дети остались в северном лагере со старыми матерями. — Кто-нибудь уже там?
— Откуда нам знать, глупый? — Зин закатил глаза. — Мы тоже только что пришли. — Он подошел к Яз и встал рядом с Джейсином.
Яз взглянула на дыру и содрогнулась. Даже здесь, на юге, лед уходил в глубину на много миль. Она спросила себя, какое расстояние пролетит, прежде чем ударится обо что-нибудь.
— Они там, внизу? — Зин то и дело поглядывал на яму. Чем ближе они подходили к регулятору, тем дальше Зин отодвигался от края. — Пропавшие наблюдают за нами оттуда?
— Нет. — Яз покачала головой. Скорее всего, вся яма представляла собой печальную груду замерзших трупов и сломанных детей — наконец-то правильно сломанных, — вычеркнутых из линии крови. Некоторые южные племена рассказывали о Дереве Предков и о том, как его обрезают, но Яз не знала, что такое дерево, а ее отец, который много лет беседовал с южанами на собраниях, никогда не встречал никого, кто видел бы такую штуку.
— Но ее называют Ямой Пропавших, — сказал Зин.
— Пропали дети, которых бросили туда. — Маленький Джейсин снова заговорил из-за спины Яз. Похоже, страх придал мальчику храбрости. У него редко хватало смелости говорить за пределами собственной палатки.
— Это другой вид… О, не важно. — Яз позволит кому-нибудь другому объяснить ему это после ее ухода. Вместо этого она посмотрела на небо над ней, бледное и чистое, пронизанное полосами очень высоких облаков, края которых были окрашены кровью заходящего солнца. Пропавшие жили на Абете задолго до того, как племена людей пришвартовали свои корабли к его берегам, но все они давно исчезли к тому времени, когда люди пересекли черные моря между звездами и пришли в этот мир. Многие южане относились к ним, как к богам, хотя Икта знали, что единственными богами были те, что в море и те, что в небе, причем лед удерживал их от войны друг с другом.