— Я… — Она почувствовала на себе тяжесть их взглядов. Куина, Майя и еще Као, притаившийся у входа, хотели, чтобы она ответила. Внезапно ей представилось, как деревья тянутся к теплому небу. — Мы пойдем юг, всегда на юг, и найдем пояс богов.
— Ты сама сказала, что это миф, — прогрохотал Као.
— А потом ты захочешь, чтобы мы искали Зена и Мокку, — с болезненным смешком пропищала Майя. Даже самая младшая из них, ребенок, верила Яз не больше, чем в сказки о первом мужчине и первой женщине.
— Мой клан шел на север месяц, чтобы добраться до ямы, — сказала Куина. — Лед идет вечно, и там, где бродят Кас-Кантор, менее холодно.
Яз ухватилась за предложенную соломинку.
— Вот видишь, не так холодно! А еще через месяц на юг будет еще теплее.
— Но…
— Эулар в это верит. — Пусть они верят в мудрость Эулара, если не в ее. — Эулар сказал мне, что далеко на юге есть зеленое место. Он слышал разные истории. Истории! Не миф… — Она оглядела остальных, их лица были напряжены, закрыты от надежды.
Куина встретилась с ней взглядом. Девушка неохотно, с дрожью протянула сжатую в кулак руку. Пальцы медленно разжались, открыв маленькую коричневатую бусинку, отполированную прикосновениями, окруженную линиями более темного и более светлого коричневого цвета, по-своему красивую.
— У матери нашей клана есть ожерелье из таких бусин, — сказала Яз. Отполированные камни Матери Мазай были фамильной драгоценностью, столь же ценной, как железо. Напоминанием о том, что в мире есть и другие вещи, кроме льда. Напоминанием о том, что подо льдом есть море или камень.
— Это не камень. — Куина с большой неохотой вложила бусину в ладонь Яз. — Я украла ее у отца нашего клана. Когда я поняла, что не вернусь из этого путешествия к яме. Я хотела ее, поэтому взяла. — Ее щека дернулась, чувство вины боролось с вызовом.
— Она почти ничего не весит. — Яз взяла свою звезду и сделала больше света, изучая завитки. — Это какой-то особый камень?
— Дерево, — ответила Куина. — Оно плавает по воде.
— Дерево? — Турин насупился.
— Это… драгоценный камень? — Као произнес эти слова, словно вытаскивая их из памяти.
— Дерево. Бусина сделана из дерева. — Яз отдала бусину обратно и обхватила ее ладонью Куины.
— Однажды, очень давно, была зима, которая длилась целый год, и Кас-Кантор бежали дальше на юг, чем когда-либо. К нашим палаткам подошел путник, покусанный морозом и умирающий. Он сказал, что путешествовал на север в поисках ведьмы, известной в легендах его народа. Еда у него кончилась. Он съел своих собак. И все же он шел на север. За все это время мы были первыми людьми, которых он увидел. Бусина была его подарком ведьме. В ответ он надеялся получить мудрый совет. Он сказал, что в своих южных странствиях он смотрел на деревья с высоты льда.
— Дед отца клана предложил путешественнику десять железных колышков за бусину, но незнакомец не захотел с ней расставаться. Когда через три дня мужчина умер, бусина перешла в род отца клана. — Куина опустила глаза, голос ее дрожал. — Я думала… я не знаю, что я думала… Может быть, что, если я возьму что-то достаточно ценное, мой народ придет, чтобы вернуть ее… Я не знаю. — Она покачала головой.
— Это сделано из дерева, — убежденно сказала Яз. — Из дерева, которое стоит в зеленом поясе, который тянется вокруг всего мира.
Турин пошел было наружу, но остановился у двери.
— Даже если там и есть зеленый пояс, это слишком далеко. Может быть, год путешествия. Холод убьет нас за одну ночь. У нас нет палаток. Жажда убьет нас за несколько дней. Наша вода замерзнет. Голод убьет нас через неделю. Мы не знаем, где море, и у нас нет ни лодок, ни сетей.
На этот раз, когда Яз открыла рот, ответы пришли быстро:
— Мы можем наполнить наши меха звездной пылью для дополнительного тепла. Мы можем буксировать доски из поселка и делать укрытия каждую ночь. Мы можем согреть их тепловыми горшками из сушильной пещеры и кузницы. Мы можем сделать сани и набить их грибами из рощ. Мы можем все это сделать. Или умереть, пытаясь. В любом случае лучше умереть, пытаясь сохранить жизнь, которую мы можем взять для себя, чем умереть, сражаясь друг с другом в темноте за существование, на которое мы обречены.
Остальные уже выходили через дверной проем, и Яз последовала за ними. Никто из них не произнес ни слова, пока они поднимались по склону расселины. Яз сказала свою часть. Разбросала свои мысли по воде. Иногда требовалось некоторое время, прежде чем что-то клевало на наживку и поднималось из глубин. А иногда такие мысли просто пропадали без следа.