Мы поднялись по трапу на корму, и теперь разговор наш продолжился уже на палубе корабля.
— Как вы видите, это двухмачтовый бриг, — продолжал рассказ наш новый знакомый, — точнее его несколько уменьшенная копия, построен на голландских верфях ещё в позапрошлом веке. Прежде чем попасть к Вашему отцу, бриг этот сменил немало владельцев.
— Мой отец практически не плавал на нем, потому и продал.
— Неудивительно, — ответил Александр Иванович, — для управления парусником требуется квалифицированная команда матросов, причем таких, которых на современных судах просто нет. Управлять вручную парусами трудная задача. Но я всё перестроил, теперь паруса на этом бриге управляются электромоторами с пульта в капитанской рубке, в принципе, теперь судном может управлять и один человек, но у меня команда из четверых — капитан, старший помощник, штурман и судовой механик. В скором времени мы собираемся выйти в море, посмотрим, какова эта красавица в ходу. Помимо парусного вооружения, у «Бегущей» имеется неплохой дизель, дающий и в безветренную погоду ход более двадцати узлов, точнее можно будет сказать только по завершении ходовых испытаний.
Александр Иванович пригласил нас спуститься вниз. Ещё сходя по ступеням лестницы с перилами из полированного дерева, я смог оценить великолепие внутренней отделки этого брига, когда же мы оказались в просторном салоне, я был просто поражен. Поражен тем, что салон был оборудован и обставлен именно так, как описывал Грин убранство внутренних помещений судна, которое так возбудило воображение его героя.
— Я хорошо помню этот бриг, — сказала Алиса, — и этот салон, когда судно принадлежало моему отцу, здесь всё было несколько иначе. Полагаю, переоборудование обошлось Вам недёшево.
— Да, — ответил Александр Иванович, — всё вместе: и ремонт, и механизация работы с парусами, и переустройство внутренних помещений вылилось в сумму, значительно превысившую ту, что я заплатил при покупке брига, но мне помогли. Были выделены деньги из городского бюджета, наш мэр, Анатолий Андреевич, предложил сделать «Бегущую по волнам» одним из символов города, он вложил сюда и свои личные средства.
— Я знаком с Анатолием Андреевичем по аэроклубу, он и существует ныне только благодаря его усилиям. Простите, я не представился, — с опозданием попытался исправить я свою ошибку, — Сергей Иванович, летчик-планерист, командир планерного звена нашего аэроклуба, а по совместительству преподаватель университета, или наоборот.
— Планер и парусное судно имеют много общего, — ответил капитан, — оба они зависят от стихий, недаром в старые времена парусники называли невестами ветров.
Взгляд мой, обойдя салон, остановился на стене, где висела искусно выполненная картина, как нельзя лучше гармонировавшая с названием судна. Я заметил, что и Алиса пристально всматривается в эту картину. На ней была изображена девушка в легком белом платьице, свободно бегущая по волнам, положение её тела, развевающиеся на ветру волосы, складки одежды — всё передавало стремительность и свободу полёта. Одна ножка её, оттолкнувшись от поверхности воды, летела над волнами, вторая уже коснулась пенного гребня, и клочья пены охватили её изящный башмачок, но было видно, что нога не погружается в воду, а опирается на неё, как на твёрдую поверхность.
— Нравится? — спросил Александр Иванович, заметив, что мы с Алисой внимательно рассматриваем картину.
— Великолепно, — отозвался я, — это лучшее изображение Фрези Грант, которое мне когда-либо приходилось видеть, откуда она у Вас, и кто автор?
— К сожалению, автор мне не известен, я приобрёл её на выставке, год назад.
— Это моя картина, — тихо сказал Алиса, — я написала её давно, этот образ сопровождал меня с раннего детства, и я решила запечатлеть его на полотне, я не собиралась выставлять её, но меня уговорил мой учитель по изобразительному искусству, я передала её на выставку, организованную по случаю юбилея нашего города, картину сразу же купили, я даже не знаю кто, ведь и своё имя я не указывала.
— Теперь знаете, — Александр Иванович посмотрел на Алису с явным восхищением, — у Вас, Алиса, большой талант, уверен — Ваше имя займёт достойное место в ряду известных художников, хотелось бы взглянуть на Ваши другие работы.
— Это невозможно.
— Почему?
— Потому, что их нет.
— Как нет?
— Просто нет, это моя единственная картина. Я ничего не писала до этого, и, возможно, ничего больше не напишу, то, что изображено на полотне, — это не картина, это нечто большее для меня, это состояние моей души, состояние души, возникшее однажды, и не покидающее меня до сих пор. Теперь Вы понимаете, почему я не смогу написать ничего другого? Это то состояние, которое приходит к человеку один раз и остаётся с ним навсегда.