За дни, прожитые у фельдшера, Коля успокоился и перестал чувствовать себя беззащитным, преследуемым беглецом. Ему казалось, что все опасности остались уже позади. Спокойно дождутся они прихода советских войск, тогда он отведёт Лену к Рогачеву и все будет хорошо.
Отчаяние охватило его при мысли, что снова нужно бежать, спасаться, прятаться. Вероятно, очень грустное было у него лицо, потому что фельдшер улыбнулся и потрепал его по голове.
— Ничего, Коля, — сказал он, — не унывай! Может, ещё до нас не дойдут. А дойдут, так спрячем. А не сможем спрятать, так убежим вместе.
Очень скоро ему пришлось выполнить своё обещание.
Глава двадцатая
Рыбная ловля
Утром Владик накопал червяков, собрал удочки и отправился на озеро. Коля с большой корзинкой пошёл собирать ягоды. Лена хотела идти с ним, но Голубков не пустил.
— Нельзя, — сказал он. — Лежи и питайся. Может, скоро тебе понадобятся силы.
Коля очень быстро набрал полную корзину ягод. Лесная земляника была в этих местах отличная, и малина стала поспевать. Когда ягоды больше некуда было класть, Коля решил наведаться на озеро к Владику. Владик сидел на камне в тени большой ивы и внимательно смотрел на поплавок. Даже здесь, у воды, было жарко. Монотонно жужжали шмели. Пролетела прозрачная голубая стрекоза. Жуки-плавунцы бегали по воде.
— Как дела? — спросил Коля.
Владик молча кивнул головой на ведёрко, в котором плескался десяток небольших окуньков. Коля сел на гнилой ствол дерева, давно когда-то поваленного бурей. Было так жарко, что даже разговаривать не хотелось. Владик взмахнул удочкой, но рыба сорвалась. Он снова закинул удочку. Поплавок лёг на воду и плавно заколебался от лёгкой зыби.
— А когда фашистов прогонят, вы с Леной в город уедете жить? — спросил Владик.
— Да, конечно, — ответил Коля.
Он удивился, что Владик спросил об этом. Владик сидел не шевелясь, внимательно глядя на поплавок.
— Дед говорит, — продолжал Коля, — что, если наш дом разрушили, нам дадут другую квартиру, так что жить будет где.
Коля замолчал. Стрекоза села на ствол дерева рядом с ним, и Коля смотрел, как трепыхаются её голубые крылья. Овод жужжал над самым Колиным ухом, но Коле лень было отмахнуться.
— А мы с отцом здесь останемся, — вдруг сказал Владик. — Отец уже привык к нашей деревне.
Он сказал это спокойно, даже равнодушно, но Коля почувствовал, что ему очень грустно будет остаться здесь.
— Ерунда! — сказал Коля уверенно. — Тебе же надо в школе учиться.
— Ну и что же, тут есть школа.
— Где, в селе? За десять километров?
— Ну и что ж? Там интернат был. И после войны опять будет.
Владик взмахнул удилищем. Окунь сверкнул в воздухе и упал на траву.
— Большой! — сказал Коля.
— Да, ничего.
Владик пустил окуня в ведёрко, нацепил червяка и снова забросил удочку.
— Ерунда! — сказал Коля. — Раз всё равно придётся жить в интернате, так лучше зиму жить в городе и там учиться. В городе десятилетка, а тебе всё равно скоро в восьмой класс. У нас и жить будешь. В одной комнате — мы с тобой, в другой — дедушка.
Ему стало и самому грустно, когда он подумал, что Лены с ними не будет. Как-то до сих пор ему ни разу не приходило в голову, что отведёт он Лену к отцу и они расстанутся. Может, конечно, ещё когда-нибудь и увидятся, но это уже будет не то. Не так, как все это время. Не будут вместе заниматься, вместе играть, по вечерам слушать рассказы деда.
— Если твой дед согласится, может, отец меня и отпустит.
— Согласится, — уверенно сказал Коля. — Как же иначе!
— А Лена в Москву уедет? — спросил Владик.
— В Москву, — ответил, подумав, Коля. — Наверное, в Москву.
Снова сверкнул в воздухе серебристый окунь и упал на траву. Коля молча смотрел, как Владик наживил крючок и забросил удочку.
Снова колыхался на воде поплавок, и снова молчали мальчики. Стрекоза снялась с места и полетела над травой, сверкая и трепеща крыльями.
И теперь Владик почувствовал, что Коле грустно.
— С тобой дед занимался эти годы? — спросил он.
— Занимался. Если Запольск до начала учебного года освободят, я в шестой класс пойду.
— И я в шестой. Значит, через пять лет мы десятилетку кончим. И поедем в Москву поступать в вуз.
Владик сказал это так спокойно и деловито, что Коле вдруг стало ясно: именно так и будет. Он впервые ясно представил себя студентом.
— Ты на кого учиться будешь? — спросил он.
— На доктора, — ответил Владик. — А ты на кого?
— Не знаю, как это называется… На зоолога. Есть зоологический институт?
— В Москве, наверное, есть.
— Ну вот я в нём и буду учиться.
Владик взмахнул удилищем, и по траве запрыгала краснопёрка. Владик пустил её в ведро, наживил крючок и снова закинул удочку.
— Жить будем с тобой в общежитии, — сказал он. — Попросим, чтобы в одной комнате поселили.
— А в воскресенье, — продолжал Коля, — купим билеты в театр и зайдём за Леной. Ты ездил в трамвае?
— Нет, но я знаю, как ездят.
— И я знаю. А летом будем в парк ходить гулять…
Мальчики помолчали.
— Врач и зоолог, — сказал Владик, — это похожие специальности.
— Очень похожие, — подхватил Коля. — Много предметов совсем одинаковых. Наверное, их и проходят вместе.
— Будем на лекции вместе ходить… — Владик вдруг замолчал.
— А на лето, — сказал Коля, — махнём вместе с Леной в Запольск. Нарочно усы отрастим, дедушка и не узнает. Скажем: «Здрасте, привезли привет из Москвы».
Поплавок дёргался и то уходил под воду, то снова выскакивал на поверхность.
— Клюёт! Большая, наверное.
— Тсс! — сказал Владик. — Тише, заметит…
Владик смотрел поверх озера, туда, где по склону поросшего лесом холма вилась тропинка. По тропинке шёл человек. Он то скрывался за деревьями, то появлялся.
Коля сначала даже не понял, чего испугался Владик: идёт человек, ну и пускай себе идёт.
Но человек в это время вышел из-за ствола, медленно, осторожно, как будто готовясь при малейшей тревоге спрятаться снова. Он оглядел лес. Мальчики сидели не двигаясь. В чередовании зеленой листвы и берёзовых белых стволов фигуры их не выделялись.
Человек пошёл дальше. Он всё-таки не был спокоен: все оглядывался, шёл крадущейся, вороватой походкой. Прежде чем он скрылся за вершиной холма, Коля его узнал: это был староста Афонькин.
— Владик! — сказал Коля растерянно. — Как же, значит, его выпустили?
Владик торопливо складывал удочки.
— Пошли, — сказал он, — нечего терять время.
Глава двадцать первая
Снова в путь
Мальчики шагали быстро, почти не разговаривая, чтобы не запыхаться. Жук встретил их возле дома весёлым тявканьем. Лена, высунувшись в окно, закричала:
— Рыбы много поймали? Ух, сколько ягод!
Мальчики, не отвечая, поднялись на крыльцо и вошли в дом. Василий Георгиевич сидел за столом и разбирал старые записи. Посмотрев на мальчиков, он сразу понял: что-то случилось.
— Ну, что такое? — спросил он хмурясь.
— Папа, где Афонькин? — ответил вопросом Владик.
— Афонькин? — Фельдшер нахмурился ещё больше. — Его Александр Тимофеевич сторожит.
— Нет, Афонькин сбежал. Мы его видели. Он шёл по тропинке через большой холм, к селу.
— Вздор! Не может быть.
Лена не поняла, в чём дело, но по тону разговора угадала, что случилось нехорошее. У неё сразу вытянулось лицо и глаза стали большие-большие. Василий Георгиевич посмотрел на неё и встал.
— Пойдёмте посмотрим, — сказал он.
У дома старосты сидел на крылечке Александр Тимофеевич, маленький старичок с козлиной бородкой. Он курил неторопливо, с удовольствием. Он наслаждался солнцем, теплом и покоем.
— Афонькин дома? — спросил Василий Георгиевич.