Но с ним – потом, решил Баркас, глядя на то, как горе-грабители бестолково толпятся у его вещей. Один уже расстегнул баул и шарил внутри, другой искал рожок от «калаша». Третий, типа прикрывал – целился из обреза в сторону леса, в который, как после короткого обмена репликами, решила эта гоп-компания, сбежал лох, побросав шмотки.
Три головы – три выстрела. Три трупа. Подполз, откинул одного покойничка в сторону пока не изгваздал кровью баул. Воткнул в автомат обратно рожок с патронами. Лениво пошарил в карманах убитых. Наконец, услышал тихие шаги. Потом приглушенный голос:
– Пацаны! Где вы там зависли?
Баркас вытащил из ножен на левом запястье заточку. Замер, притворившись мёртвым.
– Эй! – уже совсем рядом. Баркас представил, как снайпер на карачках переползает дорогу, вытягивает шею, силясь заглянуть в кювет. Всё ближе, ближе…
– Ух, ё!
Пора!
Он резко открыл глаза и метнул заточку, казалось, прямо в расширившийся зрачок опешившего молодого балбеса в грязном «камуфляже». Расстояние было метра три, так что не промахнулся. Снайпер завыл от ужаса, бросил ружьё, поднёс руки к лицу…
Баркас не дал ему прикоснуться к заточке. Выстрел из «Макарова», который он сжимал в левой руке, и последний из бандитов рухнул на землю. Кончено. Вытер со лба проступивший пот.
– Фанфарон, – думал он про себя. – Выпендрёжник. Наркоман адреналиновый. Чего сразу не застрелил? А-ну, как промазал бы заточкой? А пистолет заклинило или тоже бы промахнулся. Рука-то – левая.
Так думал Баркас и улыбался. Потому, как помнил, помнил он всё. И как ножи метать, и как стрелять с левой руки. А ещё улыбался, потому, как только сейчас он в полной мере ощутил, что вернулся.
6. Привет из прошлого
– Ну, здравствуй, Копыто. Привет тебе от Кирова.
Услыхав такое обращение, Журавль вздрогнул, но быстро взял себя в руки.
– Попутал ты что-то, мил человек, – сказал он. – Нет тут никакого Копыта.
– Ты ещё забыл удивиться. Мол, неужто покойники научились с того света приветы передавать? Киров ведь уже лет десять, как мёртвый.
Говоривший был невысокого роста, худощавый в потрёпанной стандартной для этих мест ветровке с заплатой на левом рукаве. Нос у него был слегка задран кверху, над левым глазом чернела крупная родинка. Он зашёл в подвал где-то час спустя, после того, как отсюда ушли Бек с Пыжом. Убедился, что никто не спускается по ступенькам за ним следом и только после этого начал негромкий разговор.
– Если бы это нужно было доказать кому-то постороннему, я бы предъявил бы свидетелей, которые уверенно опознали бы в тебе бывшего смотрящего Западного лагеря. Того самого, который бросил своих людей на верную смерть, а сам пьянствовал в это время с покойным Кировым. Я бы предъявил и видеосъёмку, на которой ты с командой зачистки добиваешь раненых. Но сейчас это ни к чему. То, что ты и есть Копыто, знаю я, знаешь ты.
Что же касается смерти, то – эх, Копыто, человек жив, пока жива о нём память. А мы помним про Кирова. И про тебя – тоже. Так что давай, не будем тратить время попусту.
Пауза, в которой собеседники сверлили друг друга взглядами, продлилась недолго.
– Ты кто и чего тебе от меня надо? – сдался Журавль-Копыто.
– Деловой разговор, – усмехнулся посетитель. – Зови меня, ну, например Клюква. А надо мне от тебя не так много.
Он почти вплотную приблизился к решётчатой перегородке и, ещё понизив голос, спросил:
– Сталкера по кличке Бек знаешь?
Журавль, молча, кивнул, но не стал говорить, что видел его всего час, как. Годы, проведённые в Зоне, научили его многому. Например, тому, что каждое слово имеет свою цену.
– Он сейчас где-то здесь – в Южном. Нужно узнать все, что можно о его последнем походе. Особенно, начиная с момента, как его группа стала на последнюю ночёвку у Корогода.
– А они точно там останавливались? Сведенья точные?
Клюква поморщился. Вопрос был из разряда лишних.
– Я к тому, что ляпну, а окажется, что кто-то из ваших дал недостоверные данные. Всё дело обломаю.
– Информация из серверного центра. Согласно засечённым сигналам ПДА, Бек, Король и Капрал прошлую ночь провели на западной окраине Корогода. Под утро что-то произошло и «персоналки» Короля и Капрала перешли в стазис-режим (в стазис ПДА переходил в случае смерти носителя или утраты с ним контакта). Бек же двинулся в Южный. Причём, пёр, будто по флажкам на лыжне. Без остановок и особо не петляя. Почти двадцать километров за дневной переход одолел. Это по Зоне-то!
– Ну ладно, поспрашиваю, если увижу, – деланно равнодушно сказал Копыто-Журавль.