– Не спешите, – сказал Полтораш. – Пусть глаза привыкнут.
Пыж хмыкнул: пока бродили в подвальном лабиринте, всё торопил их, а тут – на тебе: не спешите, пообвыкнитесь…
– Я пока правила вам объясню, – продолжил Полтораш. – Значится так: вас тут двое, двое и один. Двести двадцать один выходит. Да умножить на трёх ходячих… Будет шестьсот шестьдесят три. Да минус двое – шестьсот шестьдесят один. Вот ваши цифры. Делаете шестьсот шестьдесят один шаг, разворачиваетесь так, чтобы ветер в лицо и снова – шестьсот шестьдесят один шаг. И вот так пять раз. Потому, как вас – пятеро…
Пыж, глаза которого уже окончательно обвыклись с солнечным светом, различил совсем рядом черную проплешину среди налитых колосьев, а в ней невысокий, будто игрушечный, танк «тридцать четвёрку». Башня танка была свёрнута на бок и закопчена. Заинтересовавшись, Пыж, двинулся было к нему – жёсткие стебли пшеницы захрустели под ногами – но, сделав несколько шагов, замер. Рядом с подбитым танком лежали, одетые в тёмно-синих комбинезонах с черными шлемофонами на голове, четыре детских тела. Мёртвых тела. Два мальчика и две, судя по косичкам, девочки.
– Ты куда? А-ну – вернись! – услыхал Пыж голос Полтораша, но не обернулся. Он обвёл поле взглядом. Этот танк был не единственным. Здесь и там над пшеницей выглядывали невысокие танковые силуэты, чёрные от копоти. У некоторых виднелись ещё и пробоины в башнях.
– Я кому сказал – вернись!
Пыж, будто очнувшись, попятился.
– Дать бы тебе! – замахнулся на него Полтораш. – Это не палисадник у дома и даже не Зона. Здесь, бывает, один шаг в сторону, и навек потеряешься. Так что идти только как я сказал: шестьсот шестьдесят один шаг, не больше, и не меньше. И чтоб ветер в лицо. Глаза бы вам завязать, чтоб не отвлекались, но налетите на вон такую «дуру» – покалечитесь.
– Что это? – спросил Пыж, указывая на детские тела. – Это как?
Полтораш вздохнул и пожал плечами.
– Тут всякое случается. Я однажды под дождь из отрубленных пальцев попал. Кстати, не факт, что тела настоящие. Не слышали про Антоху Богомаза? Был такой художник-бродяга в Зоне. Только не на бумаге рисовал, а прямо на натуре: на асфальте, там, или на стене дома. Или, к примеру, на дереве… Я ему и еще троим пообещал Мерцающее озеро показать. Группа, как группа. Алик Губастый, по-моему, у них старшим был. Только в тот раз на входе не поле, как сейчас, было, а свалка старого железа. Зашли впятером, вышли четверо. Богомаз отстал. Я думал – сгинул. А его, видишь ты, попустило. Вот бродит теперь. Рисует. В основном здесь, но и в Зону тоже выходит. Нашёл-таки лазейку. В Шепелевичах мост через Припять нарисовал. Не слыхали про Обманный мост?
– На чём нарисовал? – удивился Баркас.
– Да прямо на воздухе. Неделю держался, пока Выброс не развеял. И как-то у него получилось, у стервеца, что хрен отличишь от настоящего. Из-за этого моста будто бы несколько человек из новичков чуть не покалечилось. Насыпь там высокая… Так что, может, и танки эти – тоже его мазня. Если у кого есть желание, могу сводить кого, пощупать.
Но никто не захотел идти и трогать мёртвых детей.
– А если пока я буду идти, ветер переменится. Мне следом за ним петлять? – спросил Бек, меняя тему разговора.
Полтораш подумал, потом помотал головой.
– Нет. Главное – каждый раз начинать движение, чтобы он дул в лицо. А потом уже неважно. Можно даже не по прямой, если, к примеру, яма дорогу перегородит или ещё что. Обходите, только со счета не сбейтесь. Если позовёт кто – не откликайтесь. А на зов идти: не дай вам Бог! Досчитал, нос по ветру, и считай по новой.
– Стрелять здесь, в случае чего, можно? – спросил Баркас.
– Стрелять-то можно, – ответил Полтораш задумчиво. – Но не желательно. Тут всякое обитает, услышит посторонний шум, сбежится. У тебя тогда никаких патронов не хватит.
– Ну, так что – может, пойдём уже? – предложил Бек.
– Погодите, – сказал Полтораш. – Я сейчас.
Он захромал, ломая стебли пшеницы куда-то вперёд и вправо.
Небо у них над головами постепенно наливалось пронзительной бирюзой, какие-то неясные тени замелькали в бездонной выси. Далеко впереди вскипело белым, серым, багровым и над полем стала надуваться огромная туча, которая начала медленное вращение вокруг своей оси. Угрожающе пророкотал гром. Порыв ветра всколыхнул волосы на головах.
– Ничего себе! – сказал Пыж восхищённый грозным зрелищем.
Туча свинцовела и всё надувалась и надувалась. И вдруг высь над головой вскрыла ослепительная молния. Метнувшись к земле, с оглушительным треском, будто небеса рвались на две половинки, она воткнулась где-то далеко слева. Земля под ногами ожидаемо дрогнула.