Жила-была бабушка, что почти никогда не говорила правду.
Когда-то был болотный монстр, чудище старше целого мира – и он любил мир, и любил его людей, но не всегда знал о том, что именно нужно было сказать…
Жила-была девочка без воспоминаний. Подожди. Разве я тебе уже этого не говорила?
Жила-была девочка, что не помнила о том, что потеряла свои воспоминания.
Жила-была девочка, у которой были воспоминания, что следовали за нею, словно тень. Они шептали, словно призраки. И она не могла посмотреть им в глаза.
А ещё был мужчина в халате с лицом стервятника.
И женщина под потолком.
Когда-то у неё были чёрные волосы и чёрные глаза, а ещё она выла на луну. Однажды женщина с волосами-змеями кричала "она моя" – и именно это она имела в виду. А потом её забрали.
Когда-то была тёмная башня – она пронзала небо и не отпускала серость.
Да. Это всё одна история. Моя история. Я просто не знаю, как она заканчивается.
Однажды в лесу жило что-то ужасное. Или это лес был ужасным? Или, может быть, весь мир был отравлен ложью и злом, и это время пришло узнать об этом…
Нет, Фириан, нет, дорогой. Я ни капельки в это не верю.
Глава 21. В которой Фириан делает открытие.
- Луна, Луна, Луна, Луна! – пел Фириан, кружась и выписывая пируэты в воздухе.
Спустя две недели, как она оказалась дома, Фириан всё ещё радовался.
- Луна, Луна, Луна, Луна! – он закончил свой необыкновенный танец размахом собственных крыльев, а после приземлился на свои коготки прямо в центре ладони Луны. Он низко поклонился. Луна, вопреки всему, улыбнулась. Вот только её бабушка лежала в постели, болея – всё ещё. Она заболела с той поры, как они вернулись домой.
Когда пришло время ложиться спать, она поцеловала Глерка, пожелала ему спокойной ночи и отправилась в дом с Фирианом, что не должен был бы спать в постели Луны, но, вне всяких сомнений, сегодня это и сделает.
- Спокойной ночи, бабушка, - промолвила Луна, склонившись над спящей старушкой и поцеловав её в тонкую, как бумага, щёку. – Сладких снов, - добавила она, чувствуя, как сломался её голос. Ксан не двигалась. Она всё ещё посапывала во сне – и веки даже не дрогнули.
И именно потому, что Ксан не могла этого видеть, Луна сказала Фириану спать в её постели у неё в ногах, как и в старые добрые времена.
- О, радостная радость! – вздохнул Фириан, прижал к сердцу передние лапы и едва ли не замертво рухнул.
- Но, Фириан, я тебя пну, если ты будешь храпеть! И ты почти сжёг подушку в прошлый раз.
- Я не буду храпеть! – пообещал ей Фириан. – Драконы не храпят, я в этом совершенно, абсолютно уверен! Или, может быть, Огромные Драконы не храпят! Вот тебе моё слово, как Огромного Дракона! Мы старый, славный род, наше слово связывает нас…
- Да ты так всегда говоришь, - вздохнула Луна, заплетая волосы в тугую чёрную косу и спрятавшись за занавеской, чтобы надеть сорочку.
- Ну, нет! – обиженно отозвался он, а потом вздохнул. – Что ж. Может быть. Мне так хочется, чтобы иногда здесь бывала моя мама. Было бы неплохо общаться с хотя бы ещё одним драконом, - её глаза округлились. – Нет, не то чтобы тебя было недостаточно, моя лунная Луна! И Глерк учит меня столькому… И тётушка Ксан любит меня больше, чем могла бы любить самая лучшая на свете мама! Тем не менее… - он вздохнул и ничего не сказал. Вместо этого он забрался в карман ночной сорочки Луны и свернулся в комок. Луна подумала, что это походило на вытащенный из угля камень, который она положила себе в карман, вот только всё равно немного утешало.
- Ты такая загадка, - прошептала Луна, положив руку на изгиб спины дракона и погладив пальцами по жару его чешуи. – Ты моя любимая загадка… - что ж, Фириан, по крайней мере, отчасти помнил собственную мать. Но у Луны зато были её сны. Она, конечно, не могла поручиться за их точность… Зато Фириан видел смерть собственной матери – но ведь он хотя бы знал! Так что теперь он мог безо всяких сомнений любить свою новую семью…
Но ведь и Луна любила свою семью. Она любила их.
Но у неё были вопросы.
И всего этого было слишком много – она забралась под одеяло и уснула.
К тому времени, как лунные лучики миновали подоконник и заглянули в комнату, Фириан храпел. А к тому времени, как луна забралась в окно, поджёг ночную сорочку девочки. А в тот миг, когда кривая луна коснулась противоположного края оконной рамы, дыхание Фириана оставило ярко-красный знак на её бедре – ожог.
Она вытащила его из кармана и переложила на край кровати.
- Фириан, - невнятно пробормотала она во сне. – Убирайся…
И Фириан ушёл.
Луна осмотрелась.
- Ну? – прошептала она. Он вылетел в окно? Точно сказать было невозможно. – Это было довольно быстро…
И она представила себе, что лёд тает вокруг её ладони, прижала её к ожогу, пытаясь впитать боль – и когда та немного отступила, Луна наконец-то уснула.
Фириан не просыпался, пока Луна не закричала, громко-громко. Он вновь видел этот кошмарный сон. Его мать пыталась ему что-то сказать, но она была так далеко, а воздух гремел и был преисполнен дыма, так что он не мог её услышать. Но, прищурившись, мог разглядеть, как она стояла с другими замковыми магами и как стены рассыпались вокруг них.
- Мама! – срывал во сне Фириан голос, но его слова искажал дым. Мать позволила невероятно старому мужчине забраться на её спину, и тогда они полетели в вулкан, такой неистовый и воинственный, и вулкан ревел, вулкан грохотал, вулкан плевался лавой, пытаясь вытолкнуть их обратно.
- Мама! – вопил Фириан, чувствуя, как слёзы градом стекали по его лицу.
Он не свернулся рядом с Луной, уснув, не отдыхал в своём драконьем мешке, подвешенном над болотом, где можно было шептать Глерку спокойной ночи снова и снова. На самом деле Фириан понятия не имел, где он оказался. Он знал лишь то, что его тело было неимоверно странным и походило на раздутое тесто для хлеба, за миг до того, как его кулаком обратно втолкнут в бочку. Даже его глаза, казалось, вздулись.
- Что происходит? – спросил Фириан вслух. – Где Глерк? Глерк! Луна! Тётушка Ксан! – но никто не ответил, ведь он был один-одинёшенек в лесу.
Он, должно быть, летел во сне, хотя прежде во сне он никогда не летал. А сейчас взмахнуть крыльями не получилось – он пробовал раз за разом, но не взлетел. Он так сильно бил ими, что деревья по обе стороны от него согнулись и потеряли свои листья (разве так бывает? Наверное, да), а грязь на земле закрутилась огромными смерчами вокруг его крыльях. Они были неимоверно тяжёлыми, и тело его было необъятным, и он просто не мог летать.
- Так всегда бывает, когда я устаю, - твёрдо сказал себе Фириан, хотя отлично знал, что это не так. Крылья его всегда работали, и глаза его всегда видели, и лапы его всегда были в нормальном состоянии, так что, в любой ситуации он мог либо ходить, либо ползать, либо хотя бы очистить собственную кожу зрелыми плодами гуджо, ну, или хотя бы полазить по деревьям вокруг. Все части его тела обычно были в хорошем состоянии, по крайней мере, большинство… Так почему же его крылья сейчас не помогали летать?
Его сон оставил в сердце занозу. Его мать была красивым драконом, воистину красивым. Веки её были украшены крошечными драгоценными камушками, и все они казались разноцветными. Её живот был словно свежее прекрасное яйцо. Когда Фириан закрыл глаза, он почувствовал, ка касается её гладкой шкуры, чувствует остроту её шипов. Он чувствовал сладкий запах серы – запах её дыхания.
Сколько лет прошло? По правде, не так уж и много. Он был всего лишь маленьким дракончиком (но всякий раз, когда он думал о времени, голова начинала болеть).