Луна вздохнула. Маленький осколок бумажки проделал путь через всю комнату, юркий, будто бы какая-то маленькая мышка. Луна этого не заметила. Она не заметила, как тот промчался по её ноге вверх, по спине и по её плащу. Она не заметила, как та проделала путь в карман.
- Нет! – наконец-то промолвила она. – Они выяснят, куда я пойду. Всё, что я говорю, кажется таким неправильным… Всё, что я говорю, неправильно!
- Кар-р-р! – сказал ворон. – Не думаю, что это правда.
Но, думал ворон, это не имело значения. Луна уже давно всё решила. Она завязала свою сумку, проверила сделанную своими руками карту. Она выглядела достаточно детальной. И, разумеется, ворон был абсолютно прав, и, конечно, Луна отлично знала, насколько опасен лес. Но она была в этом уверена, что должна проделать этот путь.
- Ты идёшь со мной или нет? – сказала она ворону, прежде чем выйти в зелёные пятна.
- Кар-р-р! – вновь возмутился ворон. – До конца земли, моя Луна, до конца земли…
- Что ж… - промолвил Глерк, осматривая беспорядок в доме. – Это никуда не годится.
- А где тётушка Ксан? – завопил Фириан. Он уткнулся мордой в носовой платок и сначала то поджигал его, то обливал пламя собственными слезами. – Ну почему, почему она не попрощалась?
- Ксан может о себе позаботиться, - сказал Глерк. – Куда больше меня беспокоит Луна…
Он сказал это, потому что, казалось, это должно быть правдой. Но нет, на самом деле, нет. Его беспокойство за Ксан узлом завязалось в его сознании. О чём она только думала? Глерк выл от этой мысли. И как он мог обратно отвести её в безопасное место?
Глерк тяжело опустился на пол, и его большой хвост обернулся вокруг его тела, а потом перечитал записку, которую Ксан оставила для Луны.
"Дорогая Луна, - вещала записка, - к тому времени, когда ты читаешь эти строки, я уже буду быстро шагать по лесу".
- Быстро? Ах! – пробормотал он. – Она трансформировалась! – он покачал головой. Глерк лучше, чем кто либо, знал, как иссякала магия Ксан. А что случится, если она застрянет в своей трансформации? Если она будет навечно белкой, или птичкой, или каким-то оленем? Или, что ещё более тревожно, если она сможет превратиться только наполовину, что ж тогда будет!
"В тебе всё меняется, моя дорогая. И внутри, и снаружи. Я знаю, что ты можешь это почувствовать, но у тебя нет слов, которые могли бы это пояснить. Это моя ошибка. Ты понятия не имеешь, кто ты, и в этом тоже моя вина. Есть вещи, которые я всё время от тебя скрывала в силу определённых обстоятельств, вещи, что могут разбить твоё сердце. Но это не меняет сути дела – ты когда-нибудь станешь намного большим, чем можешь предположить".
- Что ты говоришь, Глерк? – сказал Фириан, жужжа то по одну сторону головы Глерка, то по другую, столь раздражающий, словно шмель.
- Одну минутку, о, мой милый друг… - пробормотал Глерк.
От того, что Глерк использовал слово "друг", заставило Фириана вспыхнуть воистину легкомысленным счастьем. Он прилепил свой язык к нёбу, описал петлю в воздухе, дважды провернулся и случайно стукнулся головой о потолок.
- Разумеется, я дам тебе минутку, Глерк, мой милый, милый друг! – заявил Фириан, похлопав себя по шишке на голове. – Я дам тебе все минуты в этом мире! – он трепетал в воздухе, потом уселся на подлокотник кресла-качалки, такой чопорный, что это казалось невозможным.
Глерк смотрел на бумагу – не на слова, а на саму бумагу. Она была разорвана однажды, он видел это, и теперь связана до того плотно, что большинство глаз не уловили бы изменения. Ксан бы увидела. И Глерк видел – как на магической резьбе появляются нити. Синее. С серебром на краях. Целые мириады. И всё это не принадлежало Ксан.
- Луна, - прошептал он. – О, моя Луна…
Слишком рано. Её магия. Её власть, словно громадный океан, вытекала на свободу. У неё не было ни единого шанса узнать, означало ли это, что сделает ребёнок, станет ли это заметным для всех. Он вспомнил, как была молода Ксан – когда спелые фрукты буквально взрывались вихрями звёзд, стоило ей только оказаться слишком близко. Она была опасна и для себя, и для других. И Луна тоже была совсем юной – а теперь ещё и полыхала волшебством.
"Когда ты была малышкой, я спасла тебя от ужасной судьбы. А потом я случайно предложила тебе луну для того, чтобы накормить, и ты выпила её, а вместе с этим ещё и одну страшную судьбу… Прости меня. Ты будешь очень долго жить и очень много забудешь, и люди, которых ты любишь, тоже умрут, и ты будешь продолжать ступать вперёд. Это была моя судьба, теперь она станет твоей. Существует лишь одна причина для этого…"
Глерк знал причину, разумеется, но в письме об этом не шло. Вместо этого на слове "магия" осталось отверстие. Он осмотрел пол, но не увидел его нигде. Это была одна из тех вещей, что не давала ему забыть о магии в целом. Магия – это нечто неприятное. Нечто очень глупое. И нечто имеющее собственный разум.
"Это слово, которое не может задержаться в твоём уме, но именно это слово определяет твою жизнь. Как определило однажды мою. Я только надеюсь, что у меня будет достаточно времени, чтобы всё тебе объяснить, прежде чем я наконец-то покину тебя вновь, в последний раз. Я люблю тебя больше, чем это можно описать.
Твоя любящая бабушка".
Глерк сложил письмо и сунул его под подсвечник. Со вздохом он оглядел комнату. И вправду, дни Ксан были сочтены, и вправду, если сравнивать с его неимоверно длинным сроком службы, Ксан едва-едва сделала короткий, быстрый вздох, словно ласточка, в одно мгновение ока. И вскоре она навсегда исчезнет. Он почувствовал, что его сердце будто бы застыло в горле, твёрдое до невообразимого и острое.
- Глерк? – рискнул Фириан. Он подлетел к лицу древнего болотного чудище, всматриваясь в большие, влажные глаза. Глерк моргнул и обернулся. Дракончик, как он вынужден был признать, был достаточно милым существом. И с добрым сердцем. Такой юный, но такой неестественный… А теперь пришло его время – расти.
Давно уже пришло время, если по правде.
Глерк поднялся на ноги, и его спина немного изогнулась, чтобы немного скомпенсировать изгиб в позвоночнике. Он любил своё небольшое болотце, разумеется, более того, он обожал свою маленькую жизнь здесь, в кратере вулкана. Он выбрал его без сожаления. Но он и великий мир тоже любил. Были те частички, которые он отставил в сторону, чтобы жить с Ксан. Глерк едва-едва это помнил. Но он знал, что в них было что-то животворящее и подавляющее. Буг. Мир. Все эти живые существа. Он забыл, как сильно он любил всё это. Его сердце билось в его груди, когда он сделал свой первый шаг…
- Ну, Фириан, - сказал он, положив свою верхнюю левую лапу дракону, и позволил своей ладони загореться теплом. – Мы собираемся в путешествие.
- Настоящее путешествие? – сказал Фириан. – Ты имеешь в виду – и вправду уйти отсюда?
- Ну, это единственный вид путешествия, родной мой. И, да, прочь отсюда – именно такое путешествие!
- Но… - начал Фириан. Он затрепетал на его ладони и полетел по ту сторону огромной головы болотного монстра. – А что, если мы заблудимся.
- Я никогда не заблужусь, - сказал Глерк. И это было правдой. Однажды, много веков назад, он путешествовал по всему миру куда больше, чем мог бы представить. По всему этому миру! И всё выше, и ниже… Стихи. Болото. Это безграничное желание. Он едва мог это сейчас вспомнить, хотя сейчас, конечно, опасной была столь долгая жизнь.
- Но… - начал Фириан, кружась от одного уха Глерка до другого. – А что делать, если я должен буду пугать людей? Моим огромным размером! Что, если они помчатся от меня в страхе!
Глерк закатил глаза.
- Хотя это правда, мой юный друг, что твой размер… он просто замечателен, мне кажется, обыкновенное простое объяснение от меня облегчит их страхи. Как ты знаешь, я очень многое умею замечательно объяснять.
Фириан приземлился на спину Глерку.
- Это верно! – пробормотал он себе под нос. – Ведь никто на этом свете не объясняет вещи лучше тебя, Глерк… - а после он пристроил своё маленькое тело на огромном болотном монстре, и он широко раскинул лапки, пытаясь обнять его.