— Тогда отвинтите его от насоса, который подает горючее, — предложил Майк. — Внизу на складе есть запасной, он же пока бездействует.
Траутман ошеломленно уставился на мальчика. Сингх, который было принялся за проклятый неподдающийся винт, опустил руки и поднял глаза. Майк сам увидел в глазах индуса свое отражение с безмерным изумлением на собственном лице. Он представления не имел, как ему в голову пришла эта идея.
— Та-ак, теперь он полностью рехнулся, — констатировал Бен. — А теперь-то что произошло? Страх смерти или что-то еще? Ладно, не переживай, со всяким может случиться.
Майка это даже не задело. До этой секунды он понятия не имел, что упомянутый им механизм вообще имеется на борту «Наутилуса», не говоря уже о том, какие у него винты или вентили и как он вообще подсоединяется и работает.
Траутман с недоверием посмотрел на него, будто сомневался в его рассудке — но вдруг и он, и Сингх вскочили на ноги и рванулись из комнаты. Майк услышал, как их поспешные шаги загрохотали вниз по металлическому трапу.
Не прошло и пяти минут, как Траутман и Сингх возвратились. У Майка даже расширились глаза от удивления, когда он увидел, что Траутман бережно, словно драгоценный камень, держал обеими руками перед собой.
Остолбенело он наблюдал, как Траутман одним-единственным ловким и быстрым движением закрепил вентиль на конце баллона. Тот навинтился с еле слышным металлическим клацаньем, словно всегда и находился на этом месте!
— Подходит! — выдохнул Траутман. — Всемилостивый Господь, он… подходит! — Он резко повернулся к подросткам: — Хватит качать! Мне нужен шланг — и побыстрее!
В течение минуты они разобрали тяжелый ручной насос и подсоединили конец шланга к вентилю. Траутман покрутил маленькое колесико на баллоне, и все услышали, как сжатый воздух с шипением пошел по шлангу, а затем в отсек за закрытой дверью.
— Подходит! — еще раз потрясение повторил Траутман. Он покачал головой, взглянул на Майка и повернулся к мальчикам. — Вы поможете Сингху! — приказал он. — Накачайте в отсек столько воздуха, сколько войдет. А Майк пойдет со мной на капитанский мостик. Я пришлю его к вам чуть попозже, к концу работы. Пошли!
Последнее относилось к Майку. Траутман не стал ждать, а тут же развернулся на каблуках и бегом ринулся по трапу вниз.
Майк старался не отставать. Но у него кружилась голова, и ему приходилось опираться о стенку, чтобы не потерять равновесия на узеньком трапе. Мелкими шаркающими шажками он побрел в капитанскую рубку, где Траутман уже встал перед пультом и энергично передвигал рычажки и тумблеры. Когда в рубку вошел Майк, он взглянул на него и снова повернулся к приборам.
— На какой мы глубине? — спросил Майк.
— Четыре тысячи метров, — ответил Траутман. — И мы все еще погружаемся.
Четыре тысячи метров!
У Майка похолодели руки. Он как бы собственным телом ощутил давление этих миллионов и сверхмиллионов тонн воды над своей головой. И, словно нагнетая еще больший ужас, снова прозвучал тот жуткий, парализующий нервы скрежет, как будто «Наутилус» застонал от боли, причиняемой ему невыносимым давлением.
— Неужели мы не сможем одолеть это? — тихо спросил Майк.
Траутман лишь неопределенно пожал плечами.
— Я считаю, что мы погружаемся уже не так стремительно, — пробормотал он. — Но я не знаю, достаточно ли этого.
Время словно остановилось. У Майка возникло ощущение, что секунды ползли с черепашьей скоростью, в то время как цифры на глубиномере на пульте перед Траутманом, казалось, так и мелькали. «Наутилус» погрузился уже на глубину четырех с половиной тысяч метров, потом на пять тысяч, прежде чем Майк заметил первые признаки того, что скорость погружения действительно замедлилась.
— Пять с половиной тысяч, — бормотал Траутман. Он покачал головой: — Невероятно.
— Как глубоко вы спускались до сих пор? — поинтересовался Майк.
Траутман слегка заколебался, прежде чем ответить.
— Пятьсот метров, — сказал он наконец.
— Тогда мы уже в одиннадцать раз превысили эту цифру?! — в замешательстве произнес Майк.
— Невероятно, — отозвался Траутман. — Я просто считал, что такого не может быть. Наша лодка уже давно должна была сплющиться.
Майк хотел что-то сказать, но в этот момент через корпус «Наутилуса» пронеслось вибрирующее содрогание, и Майк испуганно замер, боясь вздохнуть, в уверенности, что в следующее же мгновение услышит душераздирающий скрежет стальных листов. А уж представить рев и бульканье прорвавшейся воды, когда она начнет прокладывать путь внутрь корабля, — было парой пустяков. Они слишком долго жили под этим страхом.
Но в этот раз произошло совершенно другое. Цифры на глубиномере наконец застыли. На глубине чуть больше пяти с половиной тысяч метров их погружение прекратилось. «Наутилус» замер.
— Я думаю, что мы справимся, — прошептал Траутман. — Мальчики выполнили свою задачу. Вода вытеснена. Мы больше не погружаемся.
— Значит… значит, мы спасены? — со слабой надеждой в голосе спросил Майк. — Мы сможем снова подняться на поверхность?
— Пока нет, — ответил Траутман, еще раз бросив взгляд на показания приборов. — А если и сможем, то это будет медленный процесс. Вообще, то, что лодка еще не расплющена, как консервная банка, для меня чудо из чудес. И я боюсь, что она просто развалится на куски, если я запущу двигатели на полную мощность. — Он немного помолчал, потом задумчиво взглянул на Майка. — Ну ладно, — сказал капитан. — Давай выкладывай, откуда тебе все стало известно. Даже я не знал про запасной насос, а уж я-то знаю этот корабль вдоль и поперек, как собственный карман.
Майк ждал этого вопроса. Ему стало ясно, что Траутман только ради этого вопроса увел его с собой, потому что делать здесь было нечего.
— Я и сам не знаю, — беспомощно произнес Майк. — Я имею в виду, что… я просто вдруг точно осознал, что вентиль подойдет. Но откуда мне это стало известно, не имею ни малейшего понятия.
— Звучит не очень убедительно, — сказал Траутман.
— Да, но все именно так и произошло, — повторил растерянно Майк.
— Пожалуйста, не лги мне, — попросил Траутман. — Сейчас вовсе не подходящий момент для всяких тайн.
— Но я же действительно ничего не знаю! — ответил Майк и, нотка отчаяния в его голосе удержала капитана от дальнейших расспросов. Со вздохом облегчения он опустился в капитанское кресло, закрыл на мгновение глаза и глубоко вдохнул воздух.
Майк в течение нескольких секунд с трепетом ожидал следующего вопроса Траутмана, но поскольку его не последовало, то он повернулся и медленно отошел к большому обзорному иллюминатору на другой стороне салона.
За стеклом царила чернота, ничего, лишь абсолютная мгла, лишенная каких-либо теней и полутонов. Траутман включил большие прожекторы на носу корабля, которые, прорезав тьму вокруг корабля яркими, мягко обозначенными лучами, ничего, однако, не высветили, лишний раз подчеркнув окружавшую корабль мглу. Майк тщетно пытался заметить хоть какое-то движение, какой-либо признак жизни. Но ни рыб, ни других живых существ на такой глубине, видимо, не существовало.
И вдруг ему показалось, что он что-то заметил! На самом краю светового луча появилось на мгновение нечто огромное, массивное, странно переливающееся, но недвигающееся. Стоило ему вглядеться пристальнее, как это нечто исчезло…
Вероятно, его перевозбужденные нервы сыграли с ним злую шутку.
Майк провел перед иллюминатором добрые четверть часа и все таращился в черную мглу, пока в его мысли не вторглись шум голосов и шаги. Он обернулся. В дверях салона появился смертельно уставший Сингх, а за ним, как тени, следовали еще четверо, качавшихся от усталости и перенапряжения. И все же у всех на лицах было написано невыразимое облегчение.
— Ну, как тут все выглядит? — спросил Сингх.
— Пять тысяч четыреста метров, — объявил Траутман.
Лицо Сингха просто побелело как полотно. Но в голосе Траутмана звучало почти торжество, когда он продолжил: