Когда он отважился снова открыть глаза, то ему представилась картина полного хаоса. Колоссальные по своей силе бросок и крен не только сбили с ног всех людей, но и причинили невообразимые разрушения. Языки пламени на борту «Леопольда» погасли, но одна из орудийных башен корабля была снесена и бесследно исчезла в бурлящих волнах, а командный мостик вздыбился, будто его походя пнул ногой разгневанный великан. Некоторых членов экипажа Винтерфельда смыло за борт, многие лежали на палубе и стонали от ран, а кое-кто уже и не шевелился.
Майк обернулся и поискал глазами остальных. Он быстро заметил Хуана и Криса — они были почти рядом. Смертельно бледные и дрожащие, но, слава Богу, целые и невредимые, они вцепились друг в друга для поддержки. К своему невероятному облегчению он отыскал глазами Бена и Андре, Траутмана, Арронакса и Сингха. Майк поспешно вскочил и рванулся к Траутману, который как раз поднимался на ноги, пытаясь понять, все ли у него цело — он был оглушен, побит, но в принципе пустяки: царапины, синяки и ссадины.
Когда Майк подбежал к Траутману, в метре от него со стоном поднимался Винтерфельд, уже опираясь на одно колено. И Траутман поразил его тем, что, подойдя к Винтерфельду, схватил его за руку и сильным рывком поставил на ноги.
— Великий Боже! — простонал Винтерфельд. — Она… она же уничтожит корабль, раскрошит его в мелкие щепки! Она всех нас убьет!
Он в отчаянии поискал глазами Серену. Она стояла на том же месте. Гнев на ее лице бушевал с прежней силой, и Майку понадобилось лишь взглянуть ей в глаза, чтобы понять: самое страшное еще только грядет. Винтерфельд был прав. Серена не успокоится, пока корабль и люди не исчезнут в морской пучине.
— Спасайте хотя бы себя! — внезапно воскликнул Винтерфельд. — «Наутилус» уже отремонтирован. Мои инженеры славно поработали. Возьмите детей и Арронакса с экипажем и скорее погружайтесь! Вторую такую волну «Леопольд» не переживет!
Траутман не удивился. Майк даже был почему-то уверен, что тот ожидал подобного предложения от капитана.
— Мы постараемся задержаться подольше, — ответил Траутман. — Конечно, «Наутилус» не такой большой, чтобы взять всех ваших людей на борт…
— Боюсь, у вас просто не хватит на это времени, — произнес Винтерфельд. — Вы лучше посмотрите.
Его вытянутая рука показывала на север. И Майк заранее понял, что увидит, прежде чем повернулся.
На горизонте, очень, очень далеко, возникла тонкая блестящая черта, пока еще тоненькая полосочка из серебра, но без конца и без начала. И эта полосочка четко выделялась на черном фоне грозовых туч. И все они знали, что означала эта линия. Это была вторая, вероятно, еще более гигантская и разрушительная волна, которая на этот раз полностью уничтожит корабль и людей.
И они побежали.
Когда они добежали до борта, то из линии на горизонте уже образовалась полоса шириной в палец. Майку даже показалось, что он уже слышит звериное завывание стихии, рев и шквал, возвещавшие о приближении волны-великана.
«Наутилус» оказался прямо перед ними. Два из четырех канатов толщиной в человеческую руку порвались во время катастрофы. Но сама подлодка не имела никаких внешних повреждений. Даже веревочная лестница, ведущая с борта боевого корабля на башню подлодки, все еще оставалась целой.
Хуан и Бен начали тут же спускаться, а Сингх уже приготовился, взяв Криса на руки. Да, в этот раз дай Бог успеть. Даже если машины на «Наутилусе» снова безупречно работают, им понадобятся одна-две минуты, чтобы погрузиться, а Майк совсем не был уверен, что эти минуты у них будут.
Несмотря на это, он сделал последнюю попытку переубедить Траутмана.
— Мы не можем просто бросить Серену здесь, убежать от нее! Она же умрет!
— Значит, она умрет, — серьезно и печально ответил Траутман. — Но ты ничем не можешь ей помочь. Она и тебя убьет, если ты подойдешь к ней.
И Майк знал, что Траутман прав. Случится именно то, что он говорит, если он попытается подойти к Серене поближе. Смерть кота, очевидно, так сильно повлияла на разум полупроснувшейся девочки, что она обезумела. Она была слепа от ярости и не различала, где друзья, а где враги. Они все стали ее врагами.
Возможно, с содроганием подумал Майк, они все совершенно неправильно поняли значение слова «сторож». Может быть, задачей Астарота было не Серену защищать от нового для нее мира, а окружающий мир — от Серены. Но эта догадка пришла ему в голову слишком поздно.
Хуан и Бен уже спустились на «Наутилус» и тут же исчезли в башенке. Следующим приготовился Сингх с ребенком на руках — краткий, но рискованный аттракцион!
Майк быстро взглянул на север. Водная стена уже приближалась. И то, что было смутным подозрением, теперь подтвердилось: она была намного больше первой волны!
— Это конец! — прошептал Траутман. — Может быть, все же люди Арронакса успеют.
Он кивнул Майку на веревочную лестницу, и Майк послушно протянул руки к борту, чтобы перелезть через него. Но как только он коснулся металла, его пронзила жуткая боль в боку. Майка скрутило. Примерно секунду он не видел ничего, кроме красного зарева и огней. Ощущение было такое, словно огненное копье пронзило его бедро, а боль была так ужасна, что он даже не мог кричать. Это было хуже всего, что он переживал раньше. Застонав, он упал на колени и посмотрел вниз, уверенный, что увидит жуткую рану, которую получил во время падения и до сих пор не заметил. Но он был невредим.
— Что с тобой? — испуганно спросил Траутман. — Ты ранен?
Майк почти не слышал его слов. Ему все еще не хватало воздуха, и он почувствовал, что начал терять сознание. Все вокруг завертелось. Он чувствовал такую непереносимую боль, какой не испытывал еще никогда в жизни, боль, которая не была его собственной.
В ту же секунду, как он понял это, адская боль прекратилась.
Майк сидел на палубе, хватая ртом воздух, совершенно без сил, а перед ним стоял напуганный и ничего не понимающий Траутман, пытавшийся что-то добиться от Майка. Но Майк не прислушивался, потому что со всей силой осознал не только, откуда взялась эта боль, но и что она означает…
Мгновенно, так что Траутман не успел даже задержать его, Майк вспрыгнул на ноги и гигантскими прыжками понесся к двери, за которой был трап в изолятор.
Если он думал, что на палубе царили разруха и опустошение, то что же можно было сказать о внутренних помещениях корабля? Именно здесь дикое и ничем не сдерживаемое яростное разрушение дало себе возможность потешиться вволю. Металлические стены, потолки, даже пол — все было выгнуто, согнуто, скручено, выдрано с корнем, проломлено или раскрошено, как будто по всем этим помещениям прошелся разбушевавшийся великан. Двери, сорванные с петель, швырнуло на расстояние в полкоридора, где они и валялись в беспорядке среди обломков и трухи. Все внутреннее устройство кают, мимо которых он пробегал, было искрошено, выжжено, проломлено. То там, то здесь валялось оружие, брошенное или оброненное в панике. Повсюду в стенах зияли огромные трещины разной формы или проломы. Из многих стен торчали обломки труб или свисали провода. Все это было взорвано неведомыми силами, вызванными к жизни Сереной.
Но Майк почти не обращал на это внимания, а все бежал и бежал, стараясь из последних сил. Логика подсказывала ему, что у него практически нет никакого шанса успеть. То, что он увидел вверху, было страшным кошмаром, словно вздыбилось само море, чтобы покарать эти крошечные существа, вообразившие, что именно они, жалкие муравьи, и есть владыки моря…
Шатаясь и задыхаясь, он добежал до изолятора — или, вернее, до того, что от него осталось.
Люди Винтерфельда забаррикадировали дверь, как им и приказал капитан, но это им ничуть не помогло. Дверь не была сломана, расщеплена или что-либо в этом роде. Нет, она просто исчезла, а вместе с ней и большая часть стены.