Мои родители обновили старый дом Гелбов, номер 470 по улице Мазарика в Комяте. Эта улица вела к еврейскому кладбищу. Родители купили хорошую древесину и выстроили большой красивый дом с крыльцом и садом, а еще пристройку с отдельным входом для бабушки Ханы-Деборы. Позднее дедушка Азриель-Цви Гершковиц, отец моего отца, тоже переехал жить к нам после смерти жены.
Мой отец восстановил лавку, принадлежавшую нашей семье, и превратил ее в зеленную[7]. Кроме того, он нанимался на запашку и сбор урожая, где надзирал за работниками-неевреями. Мой отец с братьями владели молотилкой, которая тоже приносила родителям доход.
В 1942 году наше свидетельство на управление зеленной отозвали, потому что мы были евреями, и владение ею передали соседям-неевреям из нашей деревни. В то время я и представить не могла, что семьдесят лет спустя вернусь и увижу лавку ровно на том же месте в Комяте, на земле, отнятой у нашей семьи.
Когда родители столкнулись с финансовыми трудностями после начала Второй мировой войны, отец с братьями спилили часть леса, который унаследовали от своих родителей, продали и посадили там новые деревья.
Семья, в которой я росла, всегда помогала другим людям. Отец состоял в Похоронном обществе и участвовал во всех еврейских похоронах в деревне. Он изучал Мишну[8] в «Обществе Мишны» в деревне, и я помню, сколько праздников состоялось в нашем доме, когда заканчивалась очередная глава Мишны или Гемары[9]. Помню, что наш дом был открыт для всех и что мы принимали у себя раввинов и странствующих проповедников, которые проезжали через деревню.
Бабушка Хана-Дебора, мать моей матери, была глубоко религиозной и очень доброй. Она родилась в Комяте у Блюмы и Шмаи Кляйнов, и ее отец был иудейским судьей.
В один холодный зимний день, когда я была еще ребенком, отец утром, пока я не ушла в школу, подозвал меня к себе. Он вытащил из кармана деньги и попросил заглянуть к одной семье в деревне:
– Постучи в дверь, войди, поздоровайся, положи деньги на стол и уходи, не говоря ничего больше. Держи это в секрете и никому не рассказывай.
В обед, когда я вернулась домой из школы, меня подозвала мама: она дала мне корзину с продуктами и шепнула, чтобы я сходила к той же семье. Мама сказала:
– Постучи в дверь, поздоровайся, поставь корзину и уходи, не говоря ничего больше, потому что это секрет.
Я выполнила мамину просьбу. Ближе к вечеру бабушка Хана-Дебора подозвала меня, дала корзину с едой, прикрытую салфеткой, и попросила сходить в ту же семью. Она сказала:
– Постучи в дверь, поздоровайся, поставь корзину и уходи. Никому не рассказывай, потому что это секрет.
Я ответила бабушке:
– Да все в порядке. Вам не надо хранить это в тайне друг от друга. Поэтому в следующий раз договоритесь между собой, чтобы я за один раз отнесла и деньги, и две корзины…
Бабушка Хана-Дебора заботилась об одной девочке из нашей деревни по имени Хавале, у которой умер отец. Хавале жила с бабушкой, и та воспитывала ее, а потом выдала замуж. Мне было примерно двенадцать лет, когда Хавале вышла замуж, и я помню, как сильно бабушка ее любила. После свадьбы Хавале с семьей поселилась в конце нашей улицы. Ее увезли в Аушвиц вместе с нами, и там она погибла и ее дети тоже.
Бабушка Хана-Дебора умерла в 1942 году, и ей повезло быть похороненной в Комяте рядом с родителями и мужем. Ее могила до сих пор там.
Желание переехать на Землю Израиля[10] витало в воздухе, которым мы дышали у себя дома. Мы знали, что наша судьба – перебраться туда, но не прямо сейчас. Когда придет время, в нужный момент. У нас было двое кузенов, которые жили там, и я знала их адреса наизусть и часто представляла, как мы тоже там живем.
Как-то в Шаббат в 1943 году мой отец пришел домой из синагоги в небывалом восторге. Он позвал нас посмотреть в окно, и мы увидели батальон из нескольких сот еврейских солдат, который обосновался на нашем занесенном снегом дворе. Их насильно призвали в венгерскую армию и отправили на принудительные работы. Солдаты укрылись под нашим навесом, который защищал поленницу во дворе. Отец восторженно восклицал: «Дети, дети! Вы можете поверить, что у нас во дворе еврейские солдаты? Еврейские солдаты! Это как армия, которая будет у нас на Земле Израиля! Скоро, очень скоро мы все переедем на Землю Израиля!»
10
Земля Израиля, также Земля обетованная – исторический термин и понятие в иудаизме и христианстве, относящееся к региону, тесно связанному с современным государством Израиль, от библейских времен до наших дней.