— Физкульт-привет! — сказала бабушка и с презрением оглядела тир. На пустых полках, где раньше красовались призы, спал кот. На задней стенке тира, обитой кровельным железом, висели обуглившиеся, тронутые ржавчиной чемберлены, белые генералы и прочие буржуи..
— Мое почтение! — отозвался глухо дядя Анастас и замахнулся на Кабана, который приладился понарошке целиться из «духовки». — Ну, что хватаешь! Чего хватаешь! Все захватали!
Он, как торговка, обмахнул свой товар тряпочкой и выжидательно посмотрел на бабушку.
— Кроме игрушек, у тебя ничего нет? — спросила бабушка, кивнув в сторону духовых ружей. Она высилась над барьером, дородная, широкая. Мальчишки с уважением смотрели на нее, прижавшись к стенкам тира.
— Кто будет стрелять? — спросил вяло грек. — Есть на свете доктора, — кивнул он в сторону репродуктора, откуда доносилось грустное мычание Тяни-Толкая, — зверей лечат. А мне не могут один зуб вылечить.
— Я буду стрелять, — сказала бабушка, не обращая внимания на стенания. Она взяла «духовку», вскинула на вытянутой руке, как пистолет, потрясла винтовку и бросила на прилавок. — Игрушка!
— А-а! — простонал грек. С кислым выражением лица полез под прилавок, где вытянулся ящик, сколоченный из досок, и вынул мелкокалиберку. Потер рукавом. Подумал, как бы решая, можно ли этой женщине дать в руки такую замечательную винтовку — ТОС-4, и, видимо решив, что стоит, протянул бабушке мелкокалиберку. Охая, опять нагнулся и достал из ящика маленькую мишень, отпечатанную на плотной бумаге. Пошел к задней стене, приколол мишень, вернулся, еще раз нырнул под прилавок, достал пачку патронов, вынул пять штук и молча положил их перед бабушкой.
— Це дило! — сказала одобрительно бабушка и зарядила винтовку.
Ребятишки и я замерли, затаили дыхание. Мы как завороженные смотрели на бабушку. Она вскинула одной рукой винтовочку, прицелилась — грянул выстрел. «Грянул», может быть, слишком громкое слово, но нам, пацанам, выстрел показался громовым. Выстрел услышали и на рынке. В тир заглядывали люди… Совсем недавно здесь толпились станичники, они ценили крепкую руку и меткий глаз. Традиции жили. Подвыпившие казаки, осетины, чечены просаживали по пять, десять рублей. Стреляли только из малопульки. И выигранный на спор какой-нибудь медвежонок вручался торжественно, под радостные крики. Приз увозился в станицу или аул, ставился на заглавное место, и еще долго стрелок хвастался перед домашними и соседями, как выиграл в честном соревновании у всего народа на виду эту плюшевую фиговину, которой цена-то в базарный день пять копеек, но дорога она хозяину не как вещь, а как память, как награда.
Бабушка выпустила все пять патронов… В спину ей дышали зрители. Усатые, бородатые…
— Подними! — мрачно сказал грек и показал бабушке на винтовку. Та поняла, в чем дело, подняла ствол вверх — винтовка раз в год сама стреляет.
Грек нырнул под прилавок, вынул вторую мишень, пошел, приладил рядом с бабушкиной, вернулся, зашел за барьер, встал рядом с бабушкой, взял винтовку. Он передвинул цветастый платок на щеке. Платок повернулся, как полусфера, и закрыл правый глаз. Дядя Анастас тоже стрелял навскидку, почти не целясь. Тоже пять патронов.
Народ шумел. Удивительный народ. В крови жителей Кавказа воинственность — любят они стрелять. У бабушки на два очка оказалось больше. У грека одна пуля вышла из девятки.
— Дай мне!
— Моя очередь!
Загалдели казаки.
— Патронов нет, — вяло ответил грек. — Стреляйте из них, — он показал на духовые ружья.
— Тьфу! — сказали люди и разошлись.
— Что хочешь в награду? — спросил мрачно грек у бабушки и обвел взглядом пустые полки, где продолжал мирно спать кот.
— Иди сюда! — вдруг позвала меня бабушка. — Заряди. Бери. Ну-ка, сбей мне эту вон белую сволочь!
Она указала на фигурку белого генерала Шкуро, Он висел в правом углу. Усатый, в папахе, с поднятой шашкой над головой. Я знал, что нужно стрелять не в Шкуро, а в белый кружочек сбоку. Винтовка показалась неимоверно тяжелой. Я приложился щекой к прикладу.
— Правый глаз закрой, — поучала бабушка. — Мушка должна сравняться с прорезью планки. Плавно нажимай, не рви спусковой крючок, как девчонку за косу. Нежно, нежно…
Выстрел последовал неожиданно, когда я меньше всего ожидал. Шкорябнуло под потолком…
— Эх, мазила! — закричали ребятишки. — Кому дали стрелять! Мазила!