— В Синкоту? Да откуда же мне знать, если я и названия-то такого не слыхивала! Может, тебе в Цинкоту нужно, девочка?
— Да-да, в Синкоту, — повторила Жанетта.
— А зачем тебе туда?
— Там отец у меня, — грустно сказала девочка. — Он там на строительстве работает, да вот заболел сейчас, бедненький.
— И ты хочешь такой долгий путь пешком пройти?
— Конечно.
— Денег-то нет у тебя?
— Денег нет, но это не беда, — вздохнула Жанетта со страдальческим выражением лица. — Как-нибудь доберусь.
Старушка покачала головой и, подойдя к забору, стала долго объяснять, как идти в Цинкоту.
— Ступай обратно, к Восточному вокзалу, девочка, а оттуда на Цинкоту дорога прямая. А если проголодаешься…
Она порылась у себя в кармане, но Жанетта испуганно шарахнулась от нее:
— Спасибо, я куплю себе булочку, у меня есть пять-десять филлеров.
Жанетта повернула обратно. Она старалась убедить себя в том, что ей замечательно удалось надуть старушку, но удовольствия от этого не получала. Напротив, думать о приключении на пустыре и о разговоре со старушкой было неприятно — от всего этого на душе осталось ощущение чего-то постыдного. Да, видно, отвыкла она прогуливать. И в помине нет той радости и веселого возбуждения, которые наполняли когда-то ее сердце при одной только мысли о бездумных скитаниях, когда она никому и ни в чем не обязана была давать отчета. Вероятно, сейчас идет урок математики, все пишут контрольную работу — все, кроме нее! Бывало, они с Эржи перед каждым уроком повторяли заданное, и, если Жанетта чего-нибудь не понимала, Эржи в два счета разъясняла ей все. Хоть Эржи и предательница, но такая умная — не хуже любого взрослого. Если Эржи зайдет к ней после уроков, надо снова представиться больной. И не разговаривать с ней, ни за что не разговаривать!
Уж не заблудилась ли она? Широкая улица, с одной стороны застроенная одноэтажными домиками с палисадниками, исчезла.
— Скажите, пожалуйста, как пройти на площадь Бошняка? — спросила она у почтальона.
— Ты идешь как раз в обратном направлении. Возвращайся назад. В конце улице повернешь налево, затем в переулок направо — и выйдешь на широкую улицу.
— Большое спасибо. А который теперь час, скажите, пожалуйста?
— Десять минут двенадцатого.
Урок пения… Тетя Мария спрашивает о Бахе и Генделе… Бедному Баху тяжело пришлось с целой оравой детей, а вот Генделю жилось хорошо. Ему всегда везло, не то что какой-нибудь балаганной комедиантке… Ну вот он, этот узенький переулок — то и дело сталкиваешься с какими-нибудь новыми, незнакомыми словами, да и почтальон тоже говорит: «переулок». Словом, это нечто вроде тропинки… Жанетта вдруг почувствовала резкие колики в желудке и, прислонившись к какому-то забору, прижала руки к животу. Собственно говоря, она ничего не ела со вчерашнего утра. Что ж, так оно и должно быть — голод вполне соответствует ее душевному состоянию. Да и потом, если человек покинут всеми, всем миром, если он уже покончил все счеты с жизнью, станет ли он заботиться о таких мелочах!.. А вообще-то как было бы чудесно съесть свежий розанчик с хрустящей коркой! Рогулька тоже хороша… А рулет с маком, который разламывается слоями, маковые зернышки так вкусно похрустывают на зубах!.. Конечно, хлеб с маслом еще лучше, да еще когда запиваешь его горячим кофе… Тетя Марта за двадцать филлеров покупала отбивную и ужинала ею вместе со своей мамой, но о тете Марте думать нельзя, ее надо забыть, забыть навсегда…
Жанетта медленно плелась по узкому переулку. Вот и широкая улица… Ноги у девочки горели, в глазах темнело и кружилась голова; время от времени желудок сводила отчаянная, невыносимая боль. Интересно, тетя Вильма готовила что-нибудь на обед? Может, вернувшись с работы, она зажарит сегодня шницель? Если до тех пор поесть хлеба с маслом, то выдержать, наверно, можно.
На колокольне пробило час, когда Жанетта добралась до дому. Она жадно набросилась на хлеб с маслом. И вдруг перестала жевать. Возвращаясь из школы, Эржи Шоймоши или Мари Микеш, несомненно, зайдут, а уж Бири наверняка явится узнать, что с нею. Жанетта вся похолодела от этой мысли и жевала бутерброд без всякого аппетита. Как надо встретить Эржи? Конечно, без обиняков высказать ей свое мнение. Спокойным тоном объявить, что дружбу с ней Жанетта считает нарушенной, порывает со школой и со всей своей здешней жизнью. Бабушке она напишет письмо и попросит взять ее к себе в Трепарвиль, чтобы никогда уже не разлучаться.
Снаружи было тихо. Время от времени в парадном раздавались торопливые шаги. Жанетта замирала в ожидании, но шаги удалялись… Два часа! Что ж, не пришли — и не надо. Прекрасно! Она ни в ком не нуждается. Жанетта в раздумье постояла перед своей библиотекой, затем равнодушно взяла с полки книгу Фадеева «Молодая гвардия». Тетя Вильма не любит, когда племянница днем валяется на диване, но сегодня она на положении больной, у нее колики в желудке.