— Кого же ты хочешь этим порадовать? — спросил Йожеф Рошта.
Он шутил вместе со всеми, но что-то сильно бередило ему сердце. Да, его-то дочь ни словом не помянули; о ней, как всегда, молчат. А эта крошка Роза Прюнье уже снискала себе любовь и уважение множества бывалых людей.
— Слышал я, что сынок Жантиля приглянулся дочке инженера Курца, — ответил Вавринек.
Это сообщение было встречено громовым хохотом. Матиас, сын Марселя Жантиля, был семнадцатилетним придурковатым подростком, лицемерным и недоброжелательным; он постоянно служил мишенью для шуток. Матиас был откатчиком на шахте, но работал плохо, и каждая бригада, куда он попадал, старалась от него избавиться. К тому же вечно приходилось остерегаться, чтобы он не подслушал какого-нибудь важного разговора да не передал отцу, — а уж тот обо всем доносил в правление.
Подошла еще бригада. Уже издали было слышно, как кто-то кричал злым голосом:
— Твоя бригада должна выдавать пятнадцать центнеров с метра, а ты и сегодня выдал только четырнадцать! Я записываю.
— Ну и пиши! — проворчал другой голос. — Ты бы лучше заботился о том, чтобы штейгеры и запальщики вовремя подготовляли лаву.
— Вечно я должен за вас расплачиваться, свой хребет подставлять! — продолжал кипятиться первый.
— Ничего, ты хоть и щуплый, а кланяться хорошо умеешь!
Большинство повернулись спиной к приближавшемуся Марселю Жантилю, маленькому белесому человечку с тонким, неприятным голосом. Он подошел к ожидающим. Лоран Прюнье крикнул:
— Слышишь, Жантиль, мы решили собраться на опушке! Рассчитываем и на тебя.
— Что там еще случилось? — проворчал Марсель Жантиль.
— Да ничего. Поговорить хотим кое о чем. Придешь?
— Приду, приду, — сказал Жантиль и продолжал скороговоркой: — На «Этьене» выработка хуже всех. Пласт чуть не на поверхности, а они копаются, как…
Жантиль вдруг заметил, что тот, кого он отчитывал, исчез, смешался с толпой шахтеров. Новая партия скрылась в клети. Из штолен то и дело глухо доносился грохот пустых или груженых вагонеток. Жантиль зло махнул рукой и двинулся дальше.
— А небось о креплениях в воздушном ходке и не думает, — пробормотал старик Роже. — Каждый день твердим ему, что ходок разрушается…
— И перфораторы [9] пусть дадут! Да ему что, ему только и дела, что орать. А ведь хорошо знает, какая во всем нехватка.
Неожиданно среди шахтеров появился Матиас Жантиль. Он размахивал длинными руками, ноги у него заплетались, словно были на расхлябанных шарнирах. Волосы и брови были почти белые, а губы вечно приоткрытого рта — какого-то бурого цвета, как и нездоровое, землистое лицо. Он всегда подкрадывался к шахтерам так неслышно, что его присутствие замечали не сразу. Увидев его, кто-нибудь спешил предупредить: «Осторожно!» И тотчас предупреждение передавалось от одного к другому: «Осторожно! Тс-с… Осторожно!» А Матиас стоял среди них, глупо ухмыляясь и болтая длинными руками. Тодор Вавринек продолжал, будто не заметив Матиаса:
— Отец-то его уже сговорился с инженером Курцем. Девушка, правда, чуть-чуть старовата, но зато у нее от приданого сундуки ломятся, да и денежки водятся. Если приоденет барышня жениха, совсем красавцем станет. Инженер Курц пообещал Жантилю назначить его зятя надсмотрщиком.
Шутку подхватил и старик Роже; он тоже делал вид, что не видит подслушивающего исподтишка парня:
— Да неужто мальчишка согласился? На что ему барышня Курц? Он мог бы найти невесту получше. Паренек он ловкий и лицом пригож.
— Ну, как не согласиться, если отец прикажет? В воскресенье Жантиль собирается к невесте на смотрины.
Жорж Брюно пронзительно свистнул, словно только что заметил Матиаса Жантиля:
— Осторожно!
От одного к другому побежало: «Осторожно! Осторожно!» И все вдруг удивленно посмотрели на Матиаса.
— Вот тебе и на! А мне и невдомек, что ты здесь, — сказал Тодор Вавринек. — Конечно, где уж тебе здороваться теперь с бедным человеком!
— Я?.. Мне?.. — бормотал Матиас и вдруг бросился бежать, так усердно вскидывая руки и ноги, что они чуть не перепутались от спешки.
Громкий хохот провожал его. Все смотрели, как паренек мечется из стороны в сторону в поисках отца. Вскоре он нашел Жантиля. Видно было, как он возбужденно шептал что-то отцу на ухо. Тот, красный как рак, оттолкнул от себя сына, бросил свирепый взгляд на хохотавших шахтеров и, махнув рукой, заторопился дальше.