— Я старалась втянуть Балог в коллектив нашего звена, но ничего не получается. Да-да, Балог, прими к сведению, что ты такая… словом, как чурбан. Твое безразличие даже на других дурно влияет. Вот и твоя соседка, Шурани, тоже стала хуже учиться.
— Она застыла… как развалины Дрегея! — выкрикнула Аранка Пецели.
— Не балагурь! — Раскрасневшаяся Мари Микеш даже ногой притопнула. — Шурани прекрасно знает, что я права, потому она так отчаянно протестовала на сборе звена.
На широких скулах Шурани горели красные пятна. Черные брови сердито сдвинулись, глаза сверкали:
— Чего ты от меня хочешь? Ведь я не испортила показатели?
— А если бы хоть немного постаралась, то могла бы их улучшить! Вот и Илонка Шмит… Сколько раз я просила ее позаниматься с Новак…
Долговязая Бири Новак с большим увлечением жонглировала двумя яблоками, устремив все свое внимание на то, чтоб это важное дело шло бесперебойно и яблоки взлетали быстро, равномерно, не задевая друг друга. Услышав свою фамилию, она вскинула голову и, приоткрыв рот, доверчиво посмотрела на Мари Микеш, выступавшую с такой страстью.
— Что такое? — спросила она, глуповато улыбаясь.
Тут уж сразу закричало несколько голосов, девочки засыпали упреками ленивую и рассеянную Бири Новак, а она растерянно переводила взгляд то на одну, то на другую, недоумевая, в чем она опять провинилась.
— У нее только колы и двойки! Каждую неделю она портит нам показатели!
— Почему Шмит не учит уроки вместе с ней?
— Некогда, говорит!
Илонка Шмит пожала плечами и иронически заметила:
— Ее подруга — Рошта. Пусть она и воспитывает Новак. Я не трачу зря времени, не хожу на каток, как они.
Всем своим видом показывая, что она больше не принимает участия в споре, Илонка облокотилась на парту и тихонько забормотала, повторяя урок по физике. Сидевшая позади нее пышноволосая Каталина Бэде сказала ей:
— Ты слышала, Рошта собирается стать артисткой!
— Ну и пусть!
Илонка заткнула пальцами уши, чтобы не слышать все не стихавшего шума. Кто-то завел вдруг разговор о выставке прикладного искусства, на которой девочки были в воскресенье, и Илонка Шмит словно откуда-то издалека расслышала голос Аннушки Рошта:
— Девочки, обратите внимание на сильные световые эффекты и композицию широкую… гмм… гмм… и на широкую композицию…
У Илонки прямо затекли пальцы — так сильно она затыкала уши, и все же она услышала взрыв смеха.
— Ни дать ни взять Биндер! — сказал кто-то.
— Лопнешь со смеху! — кричала Бири Новак. — В перемену ты еще раз сделай так, специально для меня!
Илонка Шмит не присоединялась к дружному веселью, в ней так и кипела злоба. Рошта высмеивает Юлиану Биндер, лучшую художницу восьмого класса «А». Рошта прекрасно усваивает всякие глупости, только не уроки! Если об этом узнает Биндер, тут уж пахнет выговором. Ах, да что ей Рошта… И девочка снова склонилась над книгой. Две косы, как два больших пшеничных колоса, совсем скрыли ее лицо.
Вошла тетя Илона, директор школы, и все вскочили на ноги:
— Здравствуйте!
— Здравствуйте! — Тетя Илона остановилась у стола и, блеснув очками, осмотрела класс. — Почему было так шумно в классе?
Все молчали.
— Я постояла перед дверью минут пять… хотела переждать вашу болтовню. Теперь вы тоже постойте смирно пять минут. Кто сегодня отсутствует?
Пока отдавались рапорты, весь класс стоял в напряжении по команде «смирно». Тетя Илона закрыла классный журнал и взглянула на часы, подождала еще минуту в глубокой тишине, потом кивнула:
— Садитесь.
Она похлопала очками по руке и, прищурившись, посмотрела на солнечную полосу, широким зигзагом, как застывшая молния, пересекавшую весь класс.
— Какая прекрасная погода! — просто сказала она и заулыбалась. — Не правда ли, Новак?
Бири неловко выпрямилась и выронила яблоко; оно покатилось под парту.
— Да-да! — проговорила она, от смущения подчеркивая звук «д».
— Я слышала из-за двери, что сегодня у тебя разговорчивое настроение, это очень приятно. Вот мы и послушаем тебя. Ты, верно, хорошо ответишь урок. Не правда ли, Новак? Ну, выходи к доске… Шмит, принеси из кладовой свечку.