А о странных воспоминаниях он и не думал, а просто складировал их где-то на полках памяти. Чтобы подумать о них потом.
Хотя однажды он честно попытался припомнить тот день с Леной. Вспомнились разговоры ни о чем, какие-то житейские истории, банальные замечания. Еще посиделки в разных кафе и прогулки по тротуарам разных улиц - абсолютно ничего особенного...
Но появилось стойкое ощущение, что происходило что-то еще. Что-то было, но такое, чего мозг просто не смог запомнить, или запомнил, но воспоминания почему-то заблокировал.
И можно было попробовать догадаться, что же тогда на самом деле происходило, хотя мозг и утверждал, что ничего не было. Но Сергей Антонович только подивился такой несостыковке в своей голове, усмехнулся и не то чтобы забыл, но к съемкам вернулся. Некогда было разбираться - работа звала.
Хотя в душе что-то светлое и совершенно непривязанное к миру какое-то время еще жило, но потом то ли незаметно растаяло, то ли слилось с душой, как еще один элемент внутреннего опыта.
А потом в конце октября приснился сон, который вообще не мог присниться.
Осень тогда выдалась не осень, а Божье благословение - сухая, солнечная, чисто-прозрачная, как хрусталь, снимай - не хочу. Если бы погода была дождливо-слякотной, не дающей работать, то бы было понятно, что для противовеса унылости жизни душе потребовалось что-то светлое и радостное. А тут, как награда, и за осень, и за то, что все спорилось, и травм и ЧП не было, и в график укладывались - за все это пришел сон. Сон-награда.
Как будто стоят они на краю большого обрыва. Под ними внизу город - от подножия до горизонта. Над городом небо синее, с небольшими белыми облаками. Вокруг тепло, явно лето. Под ногами трава зеленая.
И столько простора вокруг - не объять ни глазами, ни сердцем. И рядом Лена, в своей рубашке в клетку и джинсах. Они стоят лицом к городу, недалеко от самого обрыва. И Лена говорит: "Ориентируйся по облакам. Они держат узловые точки небесных строф".
После чего разбегаются и прыгают.
Взмывают в небо, раскинув руки, легко стремительно и плавно. И летят над городом в этой летней голубизне. Полетом управлять легко - Сергей Антонович это знает. Но закладывать виражи, крутить петли не хочется - и так хорошо. Хочется длить и длить этот полет, просто полет над городом.
И в груди неудержимо поднимается восторг. Он нарастает как большая волна из моря света. В нем ни нотки истеричности, ни горчинки рыданий. Он состоит из одной только радости. Он чист, торжественен и светел. Он поднимается из самой сокровенной глубины души, где он как будто всегда и находился, но только сейчас дал о себе знать.
И восторга становится так много, что Сергей Антонович не выдерживает и просыпается.
Когда умывался, в ванной из зеркала на него смотрело помолодевшее и совершенно ошарашенное лицо. Во сне он не летал лет тридцать.
А потом уже, на Новый год, когда съемки пришлось приостановить из-за непрекращающихся снегов, когда он плюнул и выгнал всех по домам встречать Новый год, но сказал, что бы шестого января все были на месте как штык, потому что по прогнозам к тому времени эта снежная аномалия кончится.
Вот тогда, когда он не уехал сам, потому что отослал своих девчонок к матери в деревню, пока школьные каникулы и у жены небольшой отпуск, да и мама уже год внучку не видела. А это бред - встречать Новый год в пустой квартире.
Вот тогда, когда он не уехал сам, а Ромка Шанин тоже, потому что очередная девушка его бросила, а дома у родителей было пусто. Родители уехали на Новый год в Турцию, Ромка им сам путевки купил.
Так вот, когда они, два мужика остались вдвоем и решили никуда не ходить, и закрылись в номере, и честно и с удовольствием проквасили и первое и второе января.
Так вот, тогда, во время этого честного мужского запоя Ромка вдруг почему-то вспомнил ангелов и рассказал.
Как он тогда, еще летом, очень боялся идти к нему, к Сергею Антоновичу, когда тот вызвонил его и пригласил встретиться, да еще и документы попросил с собой прихватить.
Ромке очень хотелось с ним, с Сергеем Антоновичем работать, и он очень боялся. Ромка думал, что Сергей Антонович будет, например, его диплом изучать или еще что-нибудь в этом роде. Ромка же не знал, что уже почти все решено.
А он, Ромка, тогда со Светкой расстался. А Светка - она вполне себе хорошая девчонка, только по-доброму у них разойтись не получилось.
Он тогда к Светке зашел свои последние вещи забрать и диплом тоже, почему-то тот у Светки был. Паспорт-то у Ромки всегда при себе, а вот диплом - он у Светки лежал. А где - Ромка не знал. Квартира хоть и маленькая, но Светка тогда сама собиралась в Англию на учебу уезжать, так что там все было кувырком, и не так как раньше.