«Заноза плюс ябеда», — уточнил Валя.
На уроках Валька минуты не могла посидеть спокойно, вертелась, как на иголках (старая парта поднимала визг на весь класс). Чуть какая-нибудь заминка у доски, Валька подскакивала, подавалась всем телом вперед, к учительскому столу, и отчаянно тянула руку, громко пришептывая: «Я, я знаю! Спросите же меня!»
Если ее вызывали, она стремительно летела к доске, хватала указку или мел и, захлебываясь, доказывала, рассказывала, показывала. И каждый раз неверно.
Когда ее возвращали на свое место, она несколько минут сидела притихшая и сконфуженная, а потом снова начинала тянуть руку.
«Выскочка», — подытожил Валя свое мнение о Пустовойтовой…
Второй день занятий в новой школе принес Вале немалую неприятность.
С первого класса Валя считал, что кувырканье на брусьях или прыганье через «козла» унижают человеческое достоинство. Поэтому он не любил уроков физкультуры.
Лишь к лыжам относился терпимо. Вид спорта более или менее благородный: передвигай себе ногами, и все!
Но то было в старой школе, в центре города. Там на лыжах ходили во дворе школы, где не было ни единого бугорочка.
А здесь преподаватель физкультуры Иван Николаевич привел своих учеников на вершину крутого холма, у подножия которого стояла школа.
Плотно укатанная и утрамбованная лыжная дорога с вершины холма начинала свой спуск плавно и неторопливо, а потом вдруг стремительно заворачивала и круто спускалась к Волге.
Валя поежился. А когда он оторвал глаза от этого страшного спуска и посмотрел назад, то еще раз поежился.
Противоположный склон холма был еще круче и кончался обрывом — внизу тянулся широкий и, по-видимому, очень глубокий овраг. Не покрытый снегом противоположный край оврага, который был хорошо виден отсюда, с холма, казался черным и страшным.
Валя сделал несколько шагов в сторону оврага — посмотреть, действительно ли он глубок, но Иван Николаевич строго окликнул его и напомнил, что Валя на уроке, не на прогулке, а заодно предупредил, что подходить во время урока физкультуры к оврагу строго воспрещается.
Когда двинулись со старта, Валя нарочно немного отстал: пусть проедут вперед, ему будет спокойнее и свободнее.
Половину пути, до поворота, Валя проехал, не уронив своего достоинства: неторопливо и важно.
Но на повороте, когда он пытался завернуть, лыжи, вдруг наехав одна на другую, скрестились, и Валя, потеряв равновесие, упал.
Когда, немного побарахтавшись в снегу, он, наконец, поднялся на ноги, весь вывалянный в снежной пыли и красный от стыда, то увидел, что безнадежно отстал от остальных.
На вершине холма одиноко стоял Иван Николаевич и, глядя на ручные часы, отсчитывал минуты.
Ясно: если сейчас Валя не пройдет с блеском остаток пути, то его авторитет в глазах Ивана Николаевича будет раз и навсегда подорван.
Валя оттолкнулся палками и ринулся вниз. Но упрямые лыжи снова, словно шпаги в поединке, скрестились друг с другом. Правда, Вале удалось сохранить равновесие, но выдернуть одну лыжу из-под другой на ходу ему никак не удавалось, и он продолжал скользить вниз, неуклюже расставив ноги и держа лыжные палки на весу.
Позор! Совсем осрамился!
Валя сделал отчаянное усилие, пытаясь оторвать лыжи друг от друга, и растянулся во весь рост на снегу.
Теперь уже подняться на ноги не было никакой возможности: Валя быстро скользил на животе по склону вниз головой, загребая рукавами снег…
Не то что вернуться назад — взглянуть туда, наверх, где стоял Иван Николаевич, было стыдно.
Поэтому Валя добрых десять минут отряхивался и очищался от снега, пока, наконец, к нему не подъехала староста класса — рослая полнощекая девочка; при первом же взгляде на старосту было видно, что по физкультуре у нее меньше пятерки никогда не бывает.
Староста передала Вале приказ Ивана Николаевича: отнести лыжи в школу, а потом пойти в класс и посушиться там у батареи.
В пустом классе было уютно и тихо. На стене висела географическая карта. Она показалась Вале необыкновенно приветливой и мирной: ей требовалась лишь безобидная указка и не нужны никакие распроклятые лыжи. Валя ласково погладил ладонью Уральские горы.
Когда прозвенел звонок, первой в класс вбежала Пустовойтова. Она подбежала к Вале и с восторгом сказала:
— А здорово ты шлепался! Мы чуть со смеху не умерли!
Валя крепко подпер одной рукой подбородок, чтобы не задрожал, чего доброго, а другой поправил на носу очки.