С учетом наших стартовых показателей, мы достигли невероятного прогресса, и я не сравниваю Катю с другими детьми. Но рядом с любым взрослым мужчиной она кажется совсем крошечной и хрупкой. Что говорить о громадном Ольшанском?
Почему именно он, боже?!
Мне хочется кричать, топать ногами, что-нибудь разбить. Но во-первых, я не хочу испугать Катюшку, во-вторых — мне жаль маму. Крики и битая посуда не помогут улучшить ситуацию, значит это неконструктивно и нерационально. А я не позволяю себе неконструктивные и нерациональные поступки.
Я знала, куда еду. Я знала, что если сейчас Ольшанского нет в стране или городе, он может вернуться в любой момент, когда ему вздумается.
Я сама не хотела оставлять дочку надолго, потому что безумно скучаю уже через пять минут после расставания. Даже сейчас скучаю, пока она смотрит мультик в соседней комнате. И это было мое решение взять ее с собой.
Я сама разрешила маме погулять с Катей пока была занята в офисе. И они были не одни, они были под скрытым наблюдением. Вмешивается наша охрана только в случае необходимости или прямой опасности. Это стиль Винченцо, он никогда ничего не выставляет напоказ. В отличие от некоторых...
В данном случае никакой опасности не было, со стороны все выглядело мирно и буднично. Ребенок с разбегу налетел на прохожего и уронил леденец. Мама твердит, что подбежала практически сразу, что она не теряла Котенка из поля зрения.
К ним уже направлялась охрана торгового центра, охранники Ольшанского тоже сгрудились вокруг как коршуны. Вмешиваться нашим не было никакого смысла. А то, что это Демид, у них не было никаких указаний насчет его персоны. Потому что никто не должен знать.
— Что вы делали в торговом центре, мама? — стараюсь не терять самообладания. Но это сложно. Почти нереально.
Хочется сорваться с места прямо сейчас, схватить дочь в охапку и бежать на край света. Туда, где нас никто не найдет. Но это тоже глупые и неконструктивные эмоции.
— Котенок так просила, она хотела покататься на горках с такими бассейнами из шариков. Мальчики выбрали самый безопасный торговый центр, я же с ними советовалась, доченька!
Мальчики — это наши охранники-невидимки.
Выдыхаю. Правильно, даже лучшая охрана в мире не может предвидеть, куда взбредет в голову заявиться Демиду Ольшанскому. Особенно если их об этом не предупреждают.
— Я сразу ушла к аварийному выходу, как меня мальчики учили. Они там нас поджидали. Вывели наружу, машину подогнали к самой двери. Думаю, он и не понял, что случилось. Ариночка, — мама виновато заглядывает в глаза, — наш котенок не похож ни на тебя, ни на него. Разве можно вот так с одного взгляда узнать ребенка?
— Но почему именно Демид, мама? — бессильно роняю голову на руки. — Миллионы людей ходят по улицам, а она выбрала именно его!
И тут же предостерегающе вскидываюсь.
Мы обе знаем, что она хочет сказать. И обе знаем, что она этого не скажет.
Была бы судьба, все бы сложилось совершенно иначе. И я приехала встретиться с Демидом не по роковому стечению обстоятельств. Это всего лишь бизнес-интересы. Он должен был вернуться послезавтра, к тому времени мама с Катей уже бы пересекли границу Италии.
Просто Демид никогда не был предсказуем, почему я решила, что сейчас будет иначе?
— Я его поначалу даже не узнала, — мама горестно всхлипывает. — Да разве я стала бы так рисковать, доченька? Но ты сама говорила, что он в Австралии, а оттуда лететь сутки.
— Я просчиталась, мама, — растираю лицо и решительно беру телефон. — Мне нужно позвонить.
Мама права, я зря паникую. Демид ничего не знает о Кате. И не узнает.
Пусть это опасный хищник, который сильно изменился и заматерел, но он не стал ни провидцем, ни телепатом. А зов крови, к счастью, всего лишь удачное название для книг и сериалов.
Если бы Демид узнал маму, здесь уже были бы его люди. Я всегда помню об Уно, которого Ольшанский бережет как зеницу ока.
Я знаю, мы пробовали его перекупить. Но у Демида после случая с подкупом охранника больше подобных проколов не было. Его люди ему преданы.
Набираю номер, вбитый первым в быстром наборе. Один гудок, и из динамика звучит сухое «Слушаю, Ари, говори». Говорить надо быстро и по делу, к счастью, я уже привыкла. Это поначалу было сложно. Набираю в грудь больше воздуха.