В отличие от Батлера, Харвей потрясал инженерным подходом. Он выписал специалистов из Европы — они закладывали фундамент. Никто не знал, что Батлер думал обмануть только Харвея, А Харвей с Филиппом — целую правительственную комиссию. Размахи каждого были разные. Мистер Харвей занял крупные суммы в других банках — все его имущество свелось к нулю, долги росли, — но продажа земли Центральной железнодорожной компании должна была все с лихвой окупить.
Вред и польза французской косметики
К сожалению для Робийяра — дела его шли совсем плохо: не было хозяйского присмотра. Его заимодавцы начали вдруг понимать, что предоставлять кредиты Робийяру довольно глупо и тогда он стал получать от кредиторов первые письма: должен был Робийяр всем — и даже соседям. Пэтиферу он должен был сумму, равную доходу от трех урожаев хлопка, но Саймон как раз и не требовал возмещения, потребовали купцы и мануфактурщики. Их делегация в составе мистера Монро и мистера Уайтинга пришла к Робийяру днем — бабушка Робийяр спала — это спасло репутацию старого Пьера, а не то бы вся Саванна узнала, что в их доме всем заправляет полоумная старуха. Робийяр боялся громко говорить, хотя принимал гостей на втором этаже, а бабушка спала на третьем: в жаркие дни сиеста соблюдалась ею строго.
— Джентльмены, — обратился Робийяр к торговцам-негоциантам. — Догадываюсь о цели вашего прихода. Понимаю вас, но ничем не могу помочь. Денег у меня сейчас нет.
Мистер Уайтинг, который прославился тем, что был почти монополистом на все французские товары, привозимые в Саванну, горестно заметил:
— Подумайте о ваших дочках. Им нужна французская вода и пудра.
Робийяр вспылил:
— Я научу их пользоваться мукой.
— А чем же вы замените тушь для ресниц?
— Гуталином, — самоотверженно отвечал Робийяр.
Соломон Уайтинг горестно вздохнул.
— Ваши дочери сделаны не из теста, а из плоти и крови. Для того, чтобы их подрумянить — в печь их не поставишь — тут нужны настоящие французские румяна: не забывайте — им еще надо выйти замуж.
— Коли их полюбят, так возьмут и хромых и косых, — отрезал Робийяр.
— Ваша правда. Но я не хотел бы, чтобы мой сын был женат на такой, я — сторонник гармонии.
Его спутник мистер Монро, не сдержался и заговорил с раздражением.
— Мистер Робийяр, может быть, вы и заставите своих дочерей пользоваться печью вместо румян и гуталином вместо туши, но вы не заставите наших жен покупать за ваши расписки нужные им настоящие туши и румяна. Посему не забывайте, что мы живем на Цивилизованном Юге и у нас есть суды. А судья еще обладает какой-то властью. Если вы будете упорствовать — мы будем жадничать. Вы будете не отдавать — мы будем отнимать и наращивать проценты. Мы — люди практики, а не теории.
Робийяр почувствовал, что его кровь французского аристократа начинает кипеть. Ему не хотелось ругаться, но того требовало чувство приличия.
В этот момент проснулась бабушка Робийяр. Она почувствовала присутствие чужих людей в доме. Постучав в дверь, бабушка Робийяр вошла с видом грозным и готовая к бою.
— Здравствуйте, джентльмены, — сказала она громко, еще даже не узнав тех, кто перед ней стоял. И не дожидаясь представлений, начала первая.
— Я — Эльза-Мария-Роз, а также — Жозефина-Матильда де Робийяр, баронесса Шартрская.
Баронессой была мать бабушки, но это было неважно.
Господа негоцианты почувствовали всю мизерность своих родовых фамилий и были вынуждены представиться весьма скромно: негоцианты.
— Мистер Робийяр нам задолжал. Бабушка почувствовала, что инициатива в ее руках, и начала произносить вещи несусветные.
— Значит, торговать пришли. Дело важное: покажите ваш товар.
Негоцианты стушевались еще более.
— Вы нас не так поняли, миссис, мы пришли не торговать.
Бабушка поняла, что фокус номер один не прошел, и перешла ко второму.
— Вижу, не глухая, Значит, мистер Робийяр хочет вам вернуть ваш плохой товар.
Соломон попался на удочку: он покраснел и сказал басом, который вдруг отозвался эхом в тесной комнатке:
— У нас не бывает плохого товара!
Это было опасное утверждение, которое могло привести к долгому нудному спору, уводящему от основной цели визита.
Грэг Монро это понял. Козлиным тенором он заявил:
— Миссис Робийяр — все это не те предметы, которые привели нас сюда. Мы пришли требовать денежный долг с мистера Робийяра.
Это прозвучало как оскорбление, и старуха восприняла это именно так и покраснела. Ей наступили на честь.
— Пьер, — распорядилась она громовым голосом, — немедленно верните этим джентльменам деньги, которые они вам одолжили, и пусть ноги их в доме не будет.
Пьер Робийяр надеялся договориться еще об одной отсрочке. Скандал, учиненный бабушкой, лишил его этой надежды.
Нахмурясь, он сказал очень спокойно, потому что представлял всю абсурдность происходящего.
— Джентльмены, прошу вас оставить мой дом, деньги вы получите завтра в это время дня в клубе любителей древности.
Монро и Уайтинг, хотя и были оскорблены, получили точную дату и потому могли уходить, — как выдержанных людей, скандал их не интересовал.
Они молча поклонились.
Как только за ними закрылась дверь, бабушка тут же бросилась виниться перед Пьером.
— Простите меня, Пьер, я понимаю. Вам неоткуда взять денег. Но когда при упоминании титула баронессы Шартрской следом говорят о долгах — я могу только посылать людей вон и отдавать деньги. Это не я — это голос крови.
— Я все понимаю, — спокойно согласился Пьер, — но денег взять неоткуда. Я буду стреляться.
Бабушка почувствовала себя неловко:
— А вот этого делать не надо. Вы разве на необитаемом острове? Еще есть мистер Харвей, у которого — банк, и который, в конце концов, отец вашей жены. Если вы думаете, что этого мало, я могу вам сказать — вы ошибаетесь.
— Я не думаю, что этого мало, но я уже одалживал у него деньги. Обращаться к нему с той же просьбой во второй раз, не расплатившись за первый, — для меня не представляется возможным.
— Для вас — да, — согласилась бабушка. — А для меня — нет. Я еще к нему с этой просьбой не обращалась. А посему мне это сделать не сложно. Я пошла собираться.
На самом деле бабушка давно хотела повидать Филиппа. Поехать в банк к Харвею было лучшей для этого возможностью.
Бабушка появилась в банке Харвея через два часа. Она вылила себе на голову все духи, что были в доме, и напудрила лицо так, что казалась двигающейся мраморной статуей. К сожалению, пудра ей стянула кожу, и это лишило старую леди возможности улыбаться. В двери к Харвею она входила как истукан.
Мистер Харвей встал, приветствуя свою родственницу. В комнате находился Филипп. Он был застигнут врасплох визитом "родственницы".
Бабушка сделала вид, что Филипп уезжал в Европу, а сейчас вернулся.
— Мой дорогой, здравствуй!
В голову ей пришла любопытная идея. Она знала, что Филипп собирается стать младшим компаньоном Харвея.
— Мистер Харвей, никак не ожидала здесь встретить своего внучатого племянника. Можно я его на пять минут украду у вас?
Харвей решил показать свое полное незнание семейных проблем Робийяров и развел руками:
— Почему бы и нет?
Сконфуженный Филипп встал, чтобы что-то сказать, но мистер Харвей его опередил:
— Я пойду, подышу воздухом.
Перед Филиппом встала тень былого позора. Но бабушка была не из тех женщин, которые оборачиваются назад.
— Мой дорогой Филипп. Я буду кратка. Нам всем предстоит помириться друг с другом — я это понимаю очень ясно. Я стою вне вашего конфликта с дядей. Я хочу лишь довести до твоего сведения, что мистер Робийяр на грани банкротства. Я не хотела бы, чтобы завтра он стрелялся со своими кредиторами, вот, собственно, и все. Но пришла я вовсе не для того, чтобы сообщить тебе об этом. Хотела просто посмотреть на тебя и убедиться, что ты в самом деле становишься на ноги. Не буду больше докучать тебе своей болтовней. Прощай, целую.