И так эти двое добрались до площади, на которой стоял банк Харвея, салун Красотки Уотлинг, дом судьи, и два общественных туалета.
Батлер загнал Макинтоша на деревянную трибуну — с нее выступали ораторы на всяческих торжествах — Батлер заорал:
— Я хотел, чтобы ты сказал всем, здесь присутствующим, какой страшный грех я совершил, и как ты отмстил мне за него, справедливо отомстил!
У Макинтоша еще продолжается шок, он покорно залез на трибуну и начал орать, о том, как Батлер над ним — представителем власти, издевался и как его обманывал. Это распалило Макинтоша, буквально довело до кипения, он вошел в раж, брызгал слюной, а Батлер с дьявольским хохотом спрашивал его:
— А как ты ему отплатил?
Макинтош не понял, кто это сказал: от солнца и от боли он ничего не увидел, начал надувать грудь, и брызгая слюной проорал о том, как заставил ковбоя Пита засунуть колючку под хвост жеребца Батлера и тот взвился на дыбы и сбросил Батлера оземь, а Макинтош поднял его — бесчувственного — и повез за город, и там: выжег ему подковой на плече клеймо!
Батлер хохотал все громче и громче, а Макинтош не видел — кто хохотал, и думал, что это толпа, которая собиралась на площади, одобрила его действия. А дальше, как будто время остановилось.
Все молчат и опускают глаза в землю. И самое главное: это слушает судья, из окна своей конторы на первом этаже — и ему становится не по себе, и он жутко потеет хотя на улице пасмурно и небо в тучах.
Судья боится вмешаться, хотя это хочется каждому сердобольному сердцу. Все смотрят на Макинтоша, а на Батлера — боятся.
Чарльз рвет на себе рубашку, и подъезжая к Макинтошу кричит ему:
— А узнаешь, ты это! — и показывает свое плечо.
Макинтош очнувшись ревет:
— Ты — Батлер!!!
Батлер вкладывает в руку Макинтошу свой пистолет и говорит:
— Так стрельни же в мишень величиной с подкову, Макинтош. Хорошая мишень! Ты убьешь своего врага.
И Макинтош берет в руки пистолет и Батлер ему кричит:
— Ты только дай мне отъехать подальше. И поворачивается к нему спиной.
В это время Макинтош быстро вскидывает руку, но прежде чем, он успевает еще ее поднять, Батлер резко оборачивается и из пистолета, который висел у него на луке седла, всаживает пулю точно в лоб Макинтошу.
И Макинтош как красивый петух с ярмарки, в ярко синем мундире, чернеющем от крови, медленно оседает на помост.
Батлер хохочет: пока он оседает, а потом резко обрывает собственный смех и медленно переводя глаза с человека на человека, осматривает каждого, кто стоит на площади.
В наступившей тишине он произносит такие слова:
— Я запомнил каждого, кто здесь стоит.
Я знаю, — что здесь было. И я знаю, что сегодня же вы начнете перевирать это, рассказывая своим уродам, каковые вы сами и есть, все что здесь было. И я говорю: каждому из присутствующих, кого знаю и кого нет: если я хоть раз услышу слово неправды об этом дне, я буду находить того, кто это сказал и поступать с ним так, как поступил только что с тем, кого вы видите на песке. И могу вам внушить — ЭТО, — то что лежит, — никогда не было че-ло-ве-ком!
И так же, что касается клейма. С сегодняшнего дня эта тема исчерпана. И если я хоть раз — услышу в этом городе слово о клейме — я буду поступать с тем, кто его скажет так, как поступил с тем, кто лежит здесь на песке.
Вы поняли!!! — орет Батлер толпе.
И та опускает глаза.
— Я не слышу, — еще страшнее орет Батлер.
— Вы, по-ня-ли?
— Я спрашиваю каж-до-го!
И тогда начинают: первые — дамочки, а потом — их мужья: они робкими и козлиными голосами выдавливают из себя писклявое: "Да…да".
И скоро блеянье овец виснет над площадью; а Батлер находит взглядом в окне кабинета судью и кричит ему:
— Эй, судья! — Тот тоже бледнеет и хочет сесть на плетенное кресло, стоящее в глубине его кабинета: но отойти от окна ему не позволяет честь. А Батлер орет ему:
— Была ли здесь перед вами экзекуция? Судья?
— Нет, — еле-еле пищит судья.
— Я не слышу, — орет Батлер. — Скажите так, чтобы слышали все.
— НЕТ…Т! — говорит чуть громче судья.
— Не слышу, — орет Батлер в исступлении.
И тогда судья выгибается из окна своего знаменитого кабинета на первом этаже, с плетенной мебелью и орет во все горло:
— НЕ-ЕТ!!! Здесь ничего не происходило! Никакого преступления. Нормальная дуэль. Вы — не совершили ничего дурного. Вы — просто вырвали, — судье не хватает воздуху — сорняк.
И на этих словах он с шумом захлопывает свое окно и прячется в глубину кабинета.