— Эй, мистер, мне нравится ваш школярский вид. Может быть, вы хотите сказать, что первый раз оторвались от маминой юбки?
Вы не знаете салунов временных поселений, которые окончательно не умерли или еще не превратились в большой город? Власть там вершит хозяин салуна и те из его гостей, которые чувствуют в себе силу.
Я сделал вид, что мне до чрезвычайности интересны виды за окном питейного заведения. Гуляке это показалось забавным. Он подошел ко мне пьяной походкой и, пьяно ухмыляясь, приложил свои губы к моей щеке. Взасос, как к девке. На щеке остался след табачной жвачки.
— Ха-ха-ха! — гремел верзила. — Маменькиного сыночка, кажется оскорбили. Вы посмотрите на его лицо. Он грозный.
На моем лице не отразилось ничего. Это была маска. Пьяный ублюдок повернулся ко мне спиной. Никто не смотрел в его сторону, все смотрели на меня. Я чувствовал себя на арене цирка. Пьяный мерзавец прошел в угол и стал там мочиться. Желтая струя билась о край стены и рикошетила на его пыльные сапоги. На толстой заднице висела кобура с пистолетом. Мерзавец мочился, как мул, который выпил все дворовые лужи. По лицу хозяина я понял, что даже это будет отнесено на мой счет.
И тут во мне проснулся гнев. Я рванул к громиле, но мои ноги в лакированных ботиночках скользили бесшумно. Моя рука дотронулась до бедра мерзавца, его пистолет выскочил из кобуры, как нитка из иголки, кажется, он ничего не понял. Я толкнул охотника вперед к стене, а сам отпрыгнул в сторону за тяжелый сосновый столик, что оказался между мной и охотником.
Тот нехорошо зарычал, повернулся и вразвалочку сделал первый шаг ко мне. Я поднял пистолет и три раза нажал на курок.
Пьяница нелепо прыгнул назад и закрыл грудь руками. На рубахе вырастало громадное красное солнце. Я выстрелил еще раз в лицо. Отброшенный выстрелом мерзавец сел прямо в лужу, сотворенную им самим. Вместо лица у него была подушка из красных мясных перьев, вывернутая наружу.
— Я, кажется, вытер вам лужу, — сказал я, обращаясь к хозяину. В руке дымился пистолет. Чувство свободы заполнило меня до кончиков пальцев. Я посмотрел в глаза каждому из сидящих в салуне. Все они были очень старые люди, которые в этот момент меня боялись. Я не знал, что чье-то могущество так старит окружающих.
— Пить, — я шагнул к стойке бара. Хозяин смотрел на дуло пистолета, которое было на него направлено.
— Виски, мерзавец, виски!
Мне казалось, что я нашел с миром общий язык и породнился.
Хозяин не трогался с места. Я повернулся в сторону громилы, подпирающего угол. И шагнул к трупу. Его штаны даже не были застегнуты. На животе болтался кожаный кошель. В нем лежали смятые доллары и несколько золотых монет. Я нагнулся и ухватил золото и бумажки, что там были. Хозяин тут же отвернулся, налил мне полный стакан желтой дряни. Я, не чувствуя вкуса, опорожнил стакан. Хозяин кивнул в сторону горы кровавого мяса:
— А с этим что будешь делать?
В голове моей зашумело. Не говоря ни слова, я развернулся и направился к выходу. Старикашка в рваных штанах еле успел сдвинуться с моего пути, а не то я бы сбил стул, на котором он сидел. Ударом ноги я распахнул дверь и вышел на пустынную улочку.
Нападение или бегство
…Платья Эллин, Полин и Евлалии были уложены. Кофры с трудом застегнуты. Женщины готовились к отъезду, как к побегу.
Старухи приказали сестрам садиться в карету. Эллин как сомнамбула, двинулась к выходу. Что-то случилось с одним из чемоданов. Он упал, раскрылся, оттуда посыпались бесчисленные бумаги. Эллин вспомнила далекое прошлое…
…Однажды она чуть было не подумала, что ее соперницей стала маленькая Полин. Это было год назад. Первая женская трагедия.
Полин — в курсе сердечных мук Эллин. Как-то днем она подбежала к сестре: вид ее был крайне озабоченный.
— Эллин, сегодня утром я видела кузена Филиппа. Я стояла на галерее, а он спал в своей спальне.
Галерея тянулась вокруг всего дома. Окна спален выходили на этот гигантский балкон.
— Полин, нехорошо подглядывать за спящими мужчинами. — Пауза. — А что он делал? Шептал мое имя?
— Ну вот видишь, я же говорила, тебе будет интересно! И потом, он не мужчина — он кузен. Окно на галерею было распахнуто, я подумала, что ему должно быть очень холодно, потому что он спал без ночной рубашки.
— Ах, Полин, молчи. Это нескромные подробности. — Пауза. — Так что? Он совсем был раскрыт?
— Я бы сказала так: не совсем.
— Ты иногда говоришь, как взрослая леди. — Негодующее выражение лица сменилось крайним любопытством. — А дальше что было?