– Послушай, – произнес ее отец в один из тех редких моментов, когда все-таки разговаривал с Уной. – я знаю эти моря лучше, чем кто-либо другой в этих краях, и уверяю тебя, что никакого волшебства там нет: только лед, рыба и, если повезет, парочка жирных китов.
«Может, он и прав, – думала Уна. – Может, никакого волшебства не существует – ни на Севере, ни где-либо еще». Но она всей душой надеялась, что это не так. Ведь мир без волшебства был бы на самом деле очень скучным.
Пока Уна Бритт читала о нарду, Фрейдис Спитс осторожно входила в ледяную воду Нордлорской бухты. Прорицательница ненавидела эту часть работы. Обычно волны выносили ракушки на берег, и ей оставалось только выковырять их из песка. Но иногда – как, например, в этот вечер, – на Северном море стоял штиль, и ей приходилось заходить в воду, чтобы вылавливать ракушки самой.
Фрейдис сделала глубокий вдох и погрузила голову в воду. Ухватив пальцами ракушку, она, поеживаясь, быстро выпрямилась. Звезды в небе поблескивали, будто смеясь над ней. Фрейдис очень надеялась, что эта ракушка окажется именно той, которую она искала. Прорицательница поднесла ее к уху и застонала. Внутри не раздавалось ни единого шороха.
– Лисы и гром! – выругалась Фрейдис и бросила ракушку обратно в воду. – Придется заходить глубже. – Она сняла плащ из шкуры лося, сложила его на берегу и нырнула в воду. Опустившись на дно бухты, Фрейдис стала шарить руками по песку. И в тот момент, когда у нее почти закончился запас воздуха, ее пальцы сомкнулись вокруг крупной ракушки и по коже пробежали мурашки.
Фрейдис вынырнула на поверхность и поплыла к берегу. Там она поднесла ракушку к уху, и ее глаза загорелись.
– Да! – воскликнула она. – То что надо. Идеально. Наверняка за это мне удастся выручить целую золотую крону.
Фрейдис набросила плащ и поспешила к деревенской площади. Впервые за десять лет у нее появилось предсказание, которое она была готова продать.
Той ночью, не ведая о новом предсказании Фрейдис, жители Нордлора мечтали о самых разных чудесах. Мистер Бьоркман в своей башне желал заполучить высокую мачту, на которую можно было бы взобраться и увидеть вершину мира. Харойльд Нордстром в своем домике очень хотел, чтобы дочка, которую он потерял, на самом деле оказалась рядом с ним. А леди Саммер, находясь дома, вспоминала розы и тюльпаны, растущие вдоль южной аллеи, где она когда-то жила. Пока большинство людей мечтали о воображаемых вещах или местах, а также о людях, которые жили очень и очень далеко, один человек думал о своей сестре, спавшей всего лишь этажом выше.
Когда Трин была помладше, она слепо верила тому, что говорили ее старшие сестры. Она поверила их словам о том, что Уна глупая и злая, и соглашалась, что именно она виновата в ужасном характере их отца. Но с возрастом Трин начала думать иначе. Она стала понимать, что Уна не такая уж плохая. На самом деле ей даже многое нравилось в сестре, например то, как она высказывала свое мнение и говорила о своих чувствах. Или отстаивала свои убеждения, когда спрашивала старейшин деревни, может ли тоже ходить в школу. А еще Уна не боялась пробовать новое: стоит только вспомнить то время, когда она самостоятельно училась плавать.
В Нордлоре никто никогда не заходил в реку: даже летом вода в ней была такая студеная, что люди тут же синели от холода. Но Уна заходила в нее снова и снова, много недель подряд. Постепенно она продвигалась все глубже и глубже, пока не научилась держаться на воде, а затем и плавать на глубине больше своего роста.
Родственники и почти все жители деревни смеялись над девочкой, когда она отважно прыгала в воду и выныривала обратно. Но в то время как родители и сестры подтрунивали над Уной, Трин всем сердцем желала быть такой же смелой и храброй, как ее младшая сестра. Однако она очень сомневалась в том, что у нее получится, так как слишком походила на своих старших сестер.
Ранняя зима
На следующее утро Уна проснулась от криков. «Я его продала. Наконец-то я его продала!» – восклицала какая-то женщина, бегая взад и вперед по дорожке. К тому времени как девочка оделась и вышла на улицу, женщина ушла. Но ее крики продолжали раздаваться вдали. Уна пошла по извилистым улочкам Нордлора в том направлении, откуда они доносились, пока не вышла на центральную площадь. Там уже собралась целая толпа.
– Что происходит? – спросила Уна женщину в одежде из волчьих шкур, стоявшую в заднем ряду.
– Похоже, капитан купил еще одно предсказание, – сказала она, не глядя на девочку. – Не могу в это поверить, особенно после того, что случилось в прошлый раз. Это было так унизительно и произошло на глазах у всей деревни. – В этот момент женщина взглянула на ребенка, с которым разговаривала, и покраснела. – Ой, прости, – извинилась она. – Не знала, что это ты.